Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини
Шрифт:
– За что же, господин рейхсканцлер?
– Ну как же, ведь вы на следующей неделе выходите замуж, не так ли? Кажется, в понедельник?
– О нет, господин рейхсканцлер!
– А говорят, что за киноактера Фрелиха!
– объяснил Гитлер, не довольный тем, что попал в неловкое положение.
– Нет, господин рейхсканцлер!
– ответила актриса, покачав головой.
– И вы не собираетесь за Фрелиха?
– Нет, господин рейхсканцлер!
Тут в разговор вмешался Геббельс. Он тоже спросил актрису, обручена ли она с Фрелихом и собирается ли в скором будущем выйти за него.
– Да нет, господин рейхсминистр!
– повторила она снова.
Следующая встреча с Геббельсом произошла пару дней спустя на большом приеме, где устраивалось музыкальное представление. Лида сидела в ложе
Молодая артистка сделала вид, что не приняла это всерьез, и продолжала называть его "господин рейхсминистр", а он её - "госпожа Баарова", обращаясь к ней только на "вы". На следующий день Геббельс должен был произносить свою главную речь на празднике, и оба снова встретились среди многочисленных гостей. Неожиданно Геббельс, извинившись перед присутствующими, сказал, что должен обсудить с госпожой Бааровой кое-какие вопросы, связанные с её ролью в новом фильме, и увел её в соседнюю комнату. Лида удивилась не меньше других, потому что вот-вот должны были объявить о выступлении Геббельса с речью, но он, как ни в чем не бывало, заговорил о её профессиональных делах, спросил о режиссере нового фильма и об исполнителях ролей, а также о том, что нужно сделать, чтобы картина получилась удачной. Слушая его, Баарова не могла отделаться от мысли, что ему нужно готовиться к выступлению. "Но, господин рейхсминистр, - сказала девушка, - ведь вам через двадцать минут уже нужно быть на трибуне!" "Это ничего, - ответил он, - для меня это дело привычное", - и снова с полным спокойствием заговорил об операторе фильма и о всяких мелочах. Но Лида не сводила глаз с больших часов, висевших на стене. "Ведь вам нужно идти на сцену, осталось всего семь минут!" - воскликнула она, нервничая. "Не беда!" - повторил её собеседник и продолжал с увлечением развивать тему о фильме. Когда до выхода оставалось всего три минуты, он её поцеловал, и тут оба заметили, что у него на лице остались следы губной помады, так что пришлось потерять ещё две минуты, чтобы их убрать. Лида помогла министру привести себя в порядок, вытерев ему лицо дрожащей рукой. После этого Геббельс с улыбкой попрощался и отправился произносить свою речь. Лида сидела в зале и не сводила с него глаз, не вникая в то, о чем он говорил. Тут Геббельс нашел её взглядом среди публики, достал из кармана носовой платок и энергичным жестом вытер себе губы, повторив движение, которым до этого стирал следы губной помады; а потом, сделав этот намек, понятный только им двоим, продолжил речь.
Геббельс знал, как польстить женщинам, особенно избалованным: им нужно было уделять внимание и время. Когда он хотел приударить за красоткой, то не просто посылал ей букет роз с кем-нибудь из своих секретарей, а сам, выбрав несколько лучших цветков, отправлял их из магазина с запиской, содержавшей личные намеки и любезности. Такое внимание производило неотразимое впечатление на женщин, знавших, как сильно он занят на службе; каждой льстило, что он сумел найти время лично для нее. "Но, господин министр, - говорила обычно женщина после более близкого знакомства, - а как же ваша конференция? И выступление по радио? И другие дела?" "Дела подождут, - отвечал Геббельс, - сейчас я с тобой, и это самое важное дело!"
Для Бааровой у Геббельса всегда находилось время; они стали встречаться при каждом удобном случае. Ему нравилось с ней беседовать, обсуждать свои личные проблемы, никогда не касаясь политики, которая её не интересовала и в которой она совершенно не разбиралась. Впрочем, он больше сам расспрашивал её о профессиональных и личных делах. Баарова снимала в Берлине небольшую квартиру, но обычно она встречалась со "своим министром" в одном из его уютных "павильонов" за городом.
Снимаясь в кино, Баарова пользовалась неплохим успехом и не нуждалась в деньгах; у неё был даже небольшой автомобиль чешского производства, привезенный с родины. На нем
Постепенно обычная любовная связь стала перерастать в серьезное увлечение. Геббельсу нравились яркие славянские черты лица Лиды, её высокие скулы, глубокий голос, богатый оттенками, и своеобразный чешский акцент. Женственность придавала Бааровой особое очарование. Они встречались уже два года и за это время ни разу не поссорились. Он называл её "Лидушка" и вел себя свободно, отбросив всякое позерство и забыв об условностях. Они просто были счастливы вместе, без всяких недоразумений и неприятностей.
Но в Берлине трудно что-либо утаить, и начались сплетни, которые дошли до Магды. Она пригласила Лиду на чай и сообщила, что хотела бы поговорить с ней наедине в более удобной обстановке. Молодая женщина сначала нисколько не испугалась, хотя ей предстояло вступить в спор с первой дамой рейха, с которой могла бы потягаться разве что жена Геринга Эмми. Все преимущества оставались на стороне Магды, хотя она была на 20 лет старше Лиды, но лично знакома с фюрером и даже дружна с ним. Кроме того, Магда - законная жена человека, которого Баарова просто любила. Поняв эти обстоятельства, Лида начала волноваться, но отказаться от приглашения не могла, и поехала в Шваненвердер.
Встреча прошла совсем не так, как Лида себе представляла. К её большому замешательству, хозяйка отнеслась к ней со всей сердечностью и сочувствием. Магда сказала, что знает способность Йозефа увлекаться и думает, что теперь он любит их обеих: "Конечно, он уважает меня как мать его детей, но наверное ценит и то, что вы его любите и не можете без него жить". Потом она поделилась тем, что было у неё на сердце: "Мы должны быть друг другу как сестры и звать одна другую на "ты". Лида растерялась и смогла только сказать: "О нет, уважаемая госпожа, я не смогу!" Встреча продолжалась уже почти два часа; Магда настаивала на своем предложении, обращалась к Лиде на "ты", а потом, со слезами на глазах и едва не теряя контроль над собой, высказала главное, что её волновало: "Лида, пожалуйста, можешь поддерживать с ним дружбу, но, ради Бога, постарайся, чтобы ваша связь никогда не отразилась плохо на наших детях!" Этот взрыв чувств окончательно смутил молодую женщину; она не знала, что сказать, но, как могла, стала успокаивать свою собеседницу.
Объяснение двух женщин, полное слез и переживаний, ничего не изменило в ситуации и только усилило страдания Магды. Разговоры ходили разные. Прошел слух и о том, что Магда тоже нарушила супружескую верность, "отомстив" таким способом своему мужу. Однако фон Ведель (тогдашний адъютант Геббельса) и другие решительно опровергали эту версию, утверждая в один голос, что Магда хранила верность своему супругу. Так или иначе, но постепенно любовная афера министра выплыла наружу; разразился скандал, и Магда должна была волей-неволей что-то делать. Между супругами начались бурные объяснения. Геббельс все отрицал, не желая терять свою возлюбленную. В конце концов Магда решила потребовать развода. Ей помог собрать необходимые доказательства Карл Ханке, работавший заместителем государственного секретаря в Министерстве пропаганды; он хотя и очень уважал своего шефа, но в этом деле решился выступить против него. Ему удалось составить список супружеских измен министра, насчитывавший, не менее 36 имен; там были и совсем молодые и неизвестные девушки, но больше дамы из общества и актрисы. Геббельс и Магда стали жить отдельно; она запретила ему посещать дом в Шваненвердере, о котором в Берлине ходила масса сплетен.