Частная жизнь кардинала Ришелье
Шрифт:
Сомерсет смеялся постоянно. Сам рассказывал о нравах английского двора. Герцогиня слушала его, казалось бы, рассеяно, но ее цепкая память удерживала все, что говорил лорд…
Нагулявшись волю по парку, милорд и Ядвига возвратились в залу. Там почти не осталось народу, но кардинал еще не ушел.
– Еще немного, наипрекраснейшая из герцогинь, - с грустной улыбкой обратился Сомерсет к герцогине, - и я бы стал самым неучтивым послом в истории Англии. Увлекшись прелестной супругой врага, я позабыл засвидетельствовать свое почтение господину премьеру! Это ваша вина,
– Ну вот, то я была самим совершенством, то теперь становлюсь виновницей всех бед, - надула губы Ядвига, - ступайте к кардиналу, а пойду искать своего супруга.
– Смогу ли я надеяться на встречу с вами, наилюбезнейшая сударыня?
– совсем тихо произнес милорд.
– На все Божья милость, велеречивый герцог!
– лукаво ответила герцогиня Лианкур.
Поскольку медлить было уже нельзя, Сомерсет вынужден был покинуть Ядвигу без положительного для него ответа и направиться к грозному министру.
Полячка же поспешила на поиски супруга, свято веря в то, что тот не мог совсем уехать из Рюэля и явно находился где-нибудь поблизости. И герцог нашелся в небольшом кабинете, примыкающем к зале.
– И как тебе англичанин?
– сразу же начал он.
– Остроумен, но неосторожен, - ответила супруга, - или это такая игра… Впрочем, сомневаюсь. Скорей всего, он просто посчитал, что все, что он говорит, во Франции уже знают.
– Это не помешает тебе, драгоценная моя, сообщить обо всем, что он тебе сказал, кардиналу, причем лично.
– Зачем?
– искренне удивилась Ядзя.
– Разве ты не можешь передать это ему? И имеют ли эти сведения значение для государства?
– А вот это не нам с тобой судить!
– строго ответил Лианкур.
– Главное, передай все дословно и с интонацией милорда, а уж Его Высокопреосвященство сам решит, нужны ему эти сведения или нет.
– И когда я должна все сообщить кардиналу?
– Сегодня, дождемся, когда Сомерсет покинет Рюэль, и ты все расскажешь, пока ситуация благоприятная.
– Но ведь уже скоро ночь?
– сново удивилась Ядвига.
– Дорогая супруга!
– Лианкур улыбнулся наивности жены.
– Их Светлость работает по ночам, так как ему ночью легче думается. Потерпи, вскоре ты будешь нежиться в своей постели в доме, а кардинал будет обдумывать всю ночь, ибо спит он 3-4 часа, не более, важность твоей информации… А с турками ты была неподражаема!
– добавил герцог…
Кардинал расположился в том кабинете, в котором Ядзя нашла супруга. Лицо его было пергаментно бледным. Погрузившись глубокое раздумье, он, казалось, не замечал никого из собравшихся в комнате. Его извечный ангел-хранитель - Мари-Мадлен, находилась по левую руку. Лианкур сразу спросил у женщины, как чувствует себя Его Светлость и можно ли с ним беседовать.
– Я еще в состоянии сам за себя ответить, - усмехнулся Ришелье, услышав вопрос.
– Слушаю вас, герцог.
– Да, собственно, говорить будет герцогиня, - Лианкур сделал знак рукой, чтобы Ядвига приблизилась к кардиналу.
– Монсеньер, - начала она.
– Мне понравилось, мадам Лианкур, как вы провели аудиенцию с переговорщиками
– Простите, монсеньер! Я, право, не думала, что получится так. Возможно, виной тому правила восточного этикета. С кем в беседу вступают - к тому и поворачиваются.
– Что за выражения употреблял главный из послов? Он обращался к вам со словами "башкадуни" и "абла". Месье де Курнин сказал, что "абла" - это сестра, а вот перевести "башкадуни" он не смог.
– Башкадуни - это значит главная в гареме, - усмехнулась Ядвига, - так называют обычно любимых жен падишаха или султана. Чаще всего эти женщины становятся и старшими женами, но не всегда. Женщина на Востоке живет изолированно. Поэтому переговорщики решили, что и тут важными делами может заниматься жена главного человека в государстве.
– Хотите сказать, что они вас посчитали королевой?
– с насмешкой спросил кардинал.
– Вовсе нет! Монсеньор! Они знают, какая тут королева!
– поспешно ответила герцогиня.
– Они решили, что я супруга какого-нибудь главного сановника, визиря.
На этой фразе Лианкур не сдержался и хохотнул в кулак. Ришелье, обладавший тонким слухом, взмахом пригласил герцога приблизиться.
– Мне бы хотелось узнать причину вашего смеха, сударь!
– строго спросил он у Лианкура.
– Да простит меня Ваша Светлость, но мне показалось, что после английских путешествий турки не знают, что у наших священников целибат, - герцог почти минуту помолчал, все, затаив дыхание, ждали продолжения его фразы.
– Они подумали, что герцогиня де Лианкур ваша жена, Ваше Высокопреосвященство.
Кардинал захохотал.
– Как долго вы шли к этому словосочетанию, любезный герцог, - отсмеявшись до слез, сказал, наконец, он.
– Я понял это с самого начала, после того, как мадам Лианкур сказала, кто такая башкадуни.
– Что ж, герцогиня, - обратился Ришелье к Ядвиге, - вы сыграли прекрасно с Востоком, а теперь мне интересен ваш исход на Запад.
– Самое главное, что сказал милорд Сомерсет, не подумав, - это поиск долгот или, как его зашифрованно называют, - симпатическая пудра. Англичане продолжают плавания в желании и далее расширять свои владения.
Кардинал обвел взглядом пеструю толпу собравшуюся в кабинете и, приняв какое-то решение, полушепотом сказал герцогине:
Мадам Лианкур, напишите подробный отчет о вашей беседе с Сомерсетом, мне будет очень любопытно его почитать. А сейчас, - тут он слегка повысил голос, - вы можете быть свободны.
Лианкуры откланялись и удалились.
1.5. Хворь кардинала
Входи! Цветной ковёр нам выстлала весна.
Текут сквозь зелень лоз лучи и ароматы.
Беседка - славная. В ней дивно пахнет мята…