Частное расследование
Шрифт:
Она молчала.
Сработала моя интуиция. Что-то вроде научной догадки, возникшей на почве множества других сорокапятиминутных сеансов.
— У него есть еще что-то, помимо шляпы и пальто? Так, Мелисса? Он что-то держит в руке?
— Мешок. — Едва слышно.
Я сказал:
— Да. У вора с собой мешок. Для чего он?
Ответа нет.
— Чтобы класть туда вещи?
Ее глаза резко распахнулись, а руки шлепнули по коленям. Она опять начала раскачиваться, все сильнее и быстрее, держа голову напряженно,
Я наклонился и коснулся ее плеча. Птичьи косточки под хлопчатобумажной тканью.
— Ты хочешь поговорить о том, что он кладет в этот мешок, Мелисса?
Она закрыла глаза и продолжала раскачиваться. Потом вздрогнула и обхватила себя руками. Слезинка прокатилась у нее по щеке.
Я снова дотронулся до ее плеча, достал бумажную салфетку и вытер ей глаза, наполовину ожидая, что она отпрянет. Но она позволила мне промокнуть ей глаза.
Первый сеанс прошел драматически, настоящий фильм недели. Но, пожалуй, пока хватит, нельзя торопить события — так можно поставить под угрозу все лечение. Я попромокал еще немного, размышляя, как бы спустить все на тормозах.
Она зарубила эту идею одним-единственным словом:
— Детей.
— Вор сажает в мешок детей?
— Угу.
— Значит, на самом деле это не вор, а похититель детей?
Она открыла глаза, встала, повернулась лицом ко мне и протянула руки, сложенные как бы для молитвы.
— Он убийца! — выкрикнула она, содрогаясь при каждом слове. — Это Микокси с кислотой!
— Микокси?
— Микокси с кислотойкотораяотрава! Жгучая отрава!Микокси облил ее, и он опять придет и опять сожжет ее и меня тоже!
— Кого он облил отравой, Мелисса?
— Маму!А теперь он вернется!
— А где сейчас этот Микокси?
— В тюрьме, но он выберется оттуда и опять сделает нам больно!
— Но зачем ему это делать?
— Затем, что он не любит нас — сначала мама ему нравилась, но потом разонравилась, и он плеснул в нее ядовитой кислотой и хотел ее убить, но яд только обжег ей лицо, и она все равно была красивая и могла выйти замуж и родить меня!
Она стала ходить взад и вперед по кабинету, держась за виски, ссутулившись и что-то бормоча, словно маленькая старушка.
— Когда все это случилось, Мелисса?
— До того, как я родилась. — Она раскачивалась, повернувшись лицом к стене.
— Тебе об этом рассказал Джейкоб?
Кивок.
— А мама тоже говорила с тобой об этом?
После небольшого колебания она отрицательно покачала головой.
— Она не любит говорить об этом.
— А почему?
— Ей от этого становится грустно. Она раньше была веселая и красивая. Люди ее фотографировали для кино. Потом Микокси сжег ее лицо и ей пришлось делать операции.
—
Она повернулась и посмотрела на меня по-настоящему озадаченно.
— Я не знаю.
— Но ты знаешь, что он в тюрьме.
— Да, но он скоро выйдет, и это нечестно и несправедливо!
— Он скоро выходит из тюрьмы?
Еще большее замешательство.
— Это Джейкоб сказал тебе, что он скоро выходит?
— Нет.
— Но он говорил с тобой о справедливости.
— Да!
— А как ты понимаешь справедливость?
— Это когда все по-честному!
Она посмотрела на меня с вызовом и уперлась руками в то плоское место, где потом у нее будут бедра. От напряжения сморщилась полоска лба, видимая под челкой. Губы ее скривились, и она погрозила пальцем.
— Это было нечестно и глупо! Надо было все сделать по честной справедливости! Надо было егоубить этой кислотой!
— Ты очень сердита на Микокси.
Еще один недоверчивый взгляд на этого идиота в кресле.
Я сказал:
— Это хорошо. То, что ты по-настоящему на него разозлилась. Раз ты на него злишься, значит, не боишься его.
Обе ее руки были сжаты в кулаки. Она разжала их, уронила, вздохнула и посмотрела на пол. Потом опять начала месить и катать ком теста.
Я подошел к ней и опустился на колени, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, если она захочет поднять свои.
— Ты очень умная девочка, Мелисса, и ты мне очень-очень помогла, потому что не побоялась говорить о страшном. Я знаю, как тебе хочется больше никогда не бояться. Я уже помог многим другим детям, смогу помочь и тебе.
Молчание.
— Если тебе хочется поговорить еще немного о Микокси или о ворах, или о чем-то другом, то давай поговорим. Но если не хочешь, то и не надо. У нас с тобой еще осталось время до возвращения Джейкоба. Мы можем провести его так, как ты хочешь.
Ни движения, ни звука. Секундная стрелка на часах в виде банджо на противоположной стене комнаты обежала половину круга. Наконец она подняла голову. Обвела глазами всю комнату, избегая смотреть на меня, потом вдруг взглянула мне прямо в глаза и прищурилась, будто хотела, чтобы я был в фокусе.
— Я порисую, — сказала она. — Но только карандашами, а не мелками. Они сильно пачкают.
Она медленно водила карандашом, высунув кончик языка с одной стороны рта. Ее художественные способности были выше среднего уровня, но законченное творение поведало мне лишь о том, что на первый раз с нее довольно: она нарисовала улыбающуюся девочку рядом с улыбающимся котом перед красным домом и дерево с толстым стволом, усыпанное яблоками. А надо всем этим — огромное золотое солнце с лучами в виде рук.