Частный детектив. Выпуск 1
Шрифт:
— Вы когда–нибудь были у него? — спросил я.
— Нет. Только проезжала мимо. Эта дорога ведет вдоль реки и как раз к тому месту, где Кендэл держал лодку…
— Подходяще, — заметил я. — Предупредите, когда мы будем подъезжать.
— Хорошо. Кажется, за полмили до места мы проедем изгородь и загон для скота.
— Отлично!
Мы свернули еще раз, и теперь вокруг нас были только деревья и темнота. Ни одной встречной машины. Через несколько минут промелькнула изгородь. Я резко замедлил ход, всматриваясь в обочину. Менее чем через сто ярдов я нашел место, где было удобно свернуть.
Налево,
Когда я повернулся, то даже не мог ее разглядеть, хотя она была рядом. Я протянул руку, и пальцы коснулись ее щеки. Она придвинулась ко мне ближе, и тогда я крепко прижал се к себе и зашептал на ухо:
— Мне было страшно, — прошептал я. — Очень страшно!
— Мне — тоже, — ответила она. — Что же случилось, Билл?
— Я чуть с ума не сошел, — сказал я. — Сначала меня сбил с толку мужлан, который думает, что нормальная английская речь — это диалект. А теперь меня поймала в ловушку провинциальная учительница.
— За что они вас преследуют?
— За изнасилование, — сказал я просто.
Она вскрикнула:
— Как ей удалось?
— Я сам попался к ней в сети. И она продержала меня ровно столько, сколько было нужно. Она учла, что я приехал на такси, так что водитель смог бы потом выступить в роли свидетеля. А кто заходил к вам — мужчина или женщина?
— Мужчина. Он сказал, что вы ввязались в драку, что вас сильно избили и что Келхаун вас арестовал. Я поехала в тюрьму, потом — в больницу.
Я вздохнул:
— Он становится однообразным. А что вы знаете о Фрэнки, о парне, в грузовик которого я врезался? Он кто?
— Фрэнки Кроссмэн. Он ведает складом Перла Тэлли, где тот хранит старые инструменты, строительные материалы, старый хлам…
— Очень ценные сведения. Теперь Фрэнки мне понятен. Он тоже устроил мне ловушку. Нарочно завязал драку, чтобы тип, который облил номер кислотой, успел удрать.
— Но как и для чего они перевернули все в моей комнате?
— Один из них взломал дверь черного хода, — как только вы уехали. Понимаете, для меня нужно было создать впечатление, что с вами случилось что–то ужасное, хотя с вами ничего не произошло, — значит, и Редфилду ничего не могло бы дать повод подумать, что они меня спровоцировали. И тогда мое появление в его доме тоже становилось подозрительным. Понимаете, надо было создать видимость, что ваша временная отлучка не имела к моему визиту к Редфилду никакого отношения вообще. Вроде как я просто выпил, страсти разгорелись и я напал на нее как голодный зверь.
— Кстати, а как она выглядит раздетой? И почему могли прийти вам в голову такие мысли?
Я рассказал ей, при каких обстоятельствах я увидел со впервые, как была подготовлена почва:
— Я, видите ли, однажды видел ее в чем мать родила!
— Что же нам делать? — спросила Джорджия.
— Еще не знаю, — сказал я. — До сих пор я мог думать лишь о том, что сделать в данную минуту.
— Вы считаете, что он злоупотребляет служебным положением?
— Не один я так думаю, — ответил я. — Уж слишком далеко все это зашло. У него достаточно данных, чтобы увидеть истину, — стоит ему лишь захотеть, но он, видимо, этого не хочет. Каждый раз, когда что–то затрагивало его репутацию, он поступался частицей своей честности, а это в конце концов приводит к потере всякой совести.
— А что заставило вас приехать сюда, почти на ферму Тэлли?
— Одна гипотеза. Дальний прицел. Мне кажется, я его “застукал”, и есть надежда, что мы даже сумеем это доказать.
— Что вы имеете в виду?
Я предложил ей сигарету и закурил сам. Здесь никто не мог нас увидеть:
— Именно Тэлли звонил вам по телефону. В этом нет никакого сомнения. И он нанял человека, чтобы облить ваш номер кислотой. Думаю, что он присутствовал и при убийстве вашего мужа. И я почти уверен, что пытался меня убить тоже он… — Я рассказал ей о происшествии в амбаре.
— О господи! — Только и произнесла она.
— После кислоты и дробовика телефон, видимо, его излюбленное оружие. Те крохи доказательств, которые я собирал, так или иначе вели к нему; но я все не мог поверить — человек, которого мы все время искали, говорил на приличном английском языке. Я же считал Тэлли просто косноязычным — до сегодняшнего вечера.
— Он обладает удивительным даром подражания.
— Теперь знаю. Расскажите все, что знаете о нем.
— Пожалуй, его можно назвать местной достопримечательностью. О нем рассказывают целые истории. Он прикидывается деревенщиной или шутом; совершенно непонятно, зачем — это давно уже никого не обманывает. Не думаю, что у него есть какое–нибудь образование, но ум у него острый как бритва. Он ни разу не проиграл ни в одной сделке. Он покупает, продает, спекулирует по–крупному земельными участками, но способен часами торговаться и хитрить, чтобы выменять у кого–нибудь авторучку.
Сюда он приехал из Джорджии лет восемь назад. У него не было ничего, кроме старого дребезжащего грузовичка, в котором он привез на продажу несколько тощих телят. Кажется, я вам уже рассказывала, чем он владеет теперь, — большой склад всякой рухляди, половина доходов от кинотеатра и три или четыре фермы, где он разводит скот. Да, еще земельные участки, прилегающие к шоссе.
Сам он живет на этой ферме, а на других — его родственники. Он их называет “родичами”. Никто не знает, сколько их, откуда они, где они бывают, и даже платит ли он им. Он не женат; с ним постоянно живут один–два “родича”, а также какая–нибудь очередная девчонка. Не помню случая, чтобы он связался с приличной женщиной, — всегда подбирал какое–то отребье, почти подростков, которые производят впечатление малолетних преступниц. Мне кажется, что психиатр сказал бы про него, что он боится или ненавидит женщин и поэтому выбирает только тех, кто во всех отношениях ниже его самого.