Частный дознаватель
Шрифт:
— Сколько раз повторять, Рубиус, — с удовольствием заговорил я, почти не скрывая радости. — Мужчина не должен мямлить перед коллегами, а в особенности — перед начальством: это делает из него мальчика на побегу…
Меня неожиданно облили холодной водой.
— Рубиус! — я разомкнул слипшиеся веки и уже приготовился к самой выразительной речи в истории наставничества, как вдруг, чуть не лишившись кончика языка, резко сомкнул челюсть с выражением самой глупой на свете обезьяны: открывшийся вид навсегда
— Стой, Симон! — всё, на что мне хватило сил: поднять ладони вверх, покорно ожидая заготовленной участи. — Ты ведь этого не хочешь, верно?
— Прости. У меня нет выбора. — и поднял садовник жестокую руку, что в страхе держала много горячих голов, и облил меня из графина с цветами, и хрюкнул сердечно, вот гад, вот урод!
От постигшего меня разочарования я был готов незамедлительно броситься в окно. И лишь одна потаённая мысль сдерживала мою оскорблённую натуру от этого желания — я находился на втором этаже, и если бы свалился, то лишь сломал бы ногу.
— Собака! — я сомкнул пальцы в кулак и обозлённо ударил по полу. Рука онемела.
— Ты так хотел увидеть какого-то Рубиуса? — юноша хмыкнул. — Хорошо ж тебе вмазали, детектив. Имя-то хоть не позабыл?
— Конечно же не забыл! — уязвлeнно воскликнул я, вставая с пола. — Ричар…
Малец приготовил новый графин.
— Стой, стой! — я отпрыгнул к кровати и закрылся подушкой. — Что, уже и пошутить нельзя? Я Лойд де Салес!
«Ничего не скажешь: звучит!»
— Что ж, Лойд де Салес, вынужден тебя обрадовать: вашу уважаемую персону вырубили в первом раунде.
Сначала я не понял, о чём говорит юноша, вероятно, упражняющийся в остроумии, но как только заметил под его глазом хорошенький фингал, то события последнего дня мигом вспыли в моей голове, как тело должника в речке.
Пожалуй, самым интересным было то, что на нас обоих не было сапог. У парня — ещё и носков.
— И как это понимать? — я обвeл свои дырявые чулки красноречивым взглядом.
— И на что это ты намекаешь? — с прищуром спросил юноша и сложил руки домиком. — Я не порчу носки плохим людям, даже такому, как ты!
«Следствие зашло в тупик»
— Нет, ты не понял. Где мои… Наши сапоги?
— Украли.
В тот момент моё лицо, должно быть, напоминало каменное изваяние.
— Зачем вору лезть в дворянский дом ради кражи сапогов… — и тут я внезапно вспомнил о тайнике под женскими трусиками. — …Твою мать.
Я бросился к интимной тумбочке. Вопреки логике и здравому смыслу, мальчишка не стал меня останавливать и дал вдоволь порыться в кружевном белье своей хозяйки. Более того, садовник явно насмехался надо мной и думал, что я какой-то недоманьяк-идиот: презрительное выражение не покидало его лица до тех пор, пока я не перестал рыться в шкафчиках.
—
Я прекратил бессмысленное созерцание двойного дна и взглянул на собеседника.
— Советую эти, — мальчишка поднял с пола красные шeлковые стринги. — Как всем давно известно: красный — цвет страсти.
— И с кем я разговариваю…
Осуждение в моём голосе не помешало собеседнику и, — если судить по тому, чем мы занимаемся, — подельнику, бросить глупое занятие. Юнец выкинул красные труселя в угол и достал голубоватые, из батиста. Я начал закипать. Это не скрылось от глупого извращенца…
— Ты прав, чёрный всегда в моде!
…Только вот причины моего гнева он не понял.
«С детства не люблю похотливых животных, хотя со временем и сам стал таким же. Парадокс, как и во всей моей жизни: не любил палачей — стал дознавателем, ненавидел шлюх — влюбился в проститутку. Одно радует: я совершенно не понимаю тех, кто роется в чужом грязном белье… Или чистом»
Я подошeл к негодяю, отобрал у него трусы и вернул их на прежнее место с полным сознанием своей бесполезности как детектива.
«Какой-то хрен с горы ворвался в особняк, похитил улики, которые я так долго искал, и заодно опозорил меня перед слугой заказчика»
Надо ли говорить, что я был зол. А когда Ричард Донаван злится — жди беды.
— Я упал около входа, — отодвинув статую под именем Симон, я присели на корточки и провeл рукой полу. — На полу не видно грязи. Или наш с тобой преступник завидный чистюля и после попадания в дом первым делом бросился мыть обувь, или же он прошел по дорожке до главного входа…
— С чего вы взяли? — напряжённо спросил мальчик, пытаясь высмотреть из-за моего плеча какие-либо следы.
— Вокруг вашего дома — клумбы с только посаженными цветами, а следов земли и грязи на полу не видно… Надо будет опросить слуг.
— Пустая трата времени. — со знанием дела ответил юноша. — У нас так мало людей, что никто не следит за входом. Мы просто запираем калитку.
Мальчишка прав: выследить вора не получится.
— Хм, — я задумчиво забарабанил по половицам.
— Что?
— Он забрал дротик. Странно это.
— А что тут странного? — подивился мальчишка. — Сонный яд, должно быть, дорогой, как и дротик. Нападавшего могли бы выследить по поставщику: такого рода товары весьма редки в нашем городе.
— И опять ты прав, Симон. Из тебя бы вышел прекрасный дозна… Детектив.
— Спасибо!
«А вот я уже позабыл это ремесло, да ещё и с похмелья, есть судить по замечательному сну, в котором моему новому телу пробили голову»
— Но не стоит забывать: даже самые умные преступники оставляют следы. Совершать ошибки — неотъемлемое свойство человеческой натуры.