Частный случай из жизни красавицы

Райт Бетти

Светлые и карие глаза встретились, Каприсия поняла, что ей брошен вызов, к ее ногам упала перчатка, и Ричард Винтертон ожидает, когда она поднимет ее. Но Каприсия с минуту глядела на него спокойно, задумчиво и за это время успела разглядеть его как следует.

Это был человек выше среднего роста, сухощавого телосложения, с угрюмым, замкнутым лицом, которое можно было бы назвать даже красивым, если бы при этом оно не оставалось совершенно непривлекательным. Она обратила особенное внимание на его необычные для мужчины худые и слабые руки, правда, изящной формы, так как во время возникшей в разговоре паузы

он бросил сигарету в огонь и потянулся за трубкой, лежащей на каминной полке.

С иронией на лице Винтертон повернулся к ней и помахал этой трубкой в воздухе, как бы спрашивая позволения закурить.

— Вы позволите?

— Мистер Винтертон. — Каприсия глубоко втянула в себя воздух. — Нас не представили друг другу официально. Я — Каприсия Воган.

Зубы у него были крепкие и белые, она получила возможность увидеть это, когда в ответ он кривовато улыбнулся.

— Как поживаете, мисс Каприсия Воган? Я надеюсь, этим именем вас наградили совершенно случайно.

Она удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Вы — Ричард Винтертон?

— Ричард д’Арси Винтертон.

— Боюсь, мне придется попросить вас расстаться с поместьем Ферринфилд, мистер Винтертон. И дом и поместье теперь принадлежат мне, и, насколько мне известно, вы не имеете никаких оснований находиться здесь. Я никогда не слышала о вас до того, как приехала сюда с полчаса назад.

— Боже мой, — пробормотал он, набивая трубку табаком, — как подумаешь, чего только некоторые люди не слышали.

— Я не хочу показаться вам вздорной особой, но вы поймите сами, вдвоем мы не можем здесь оставаться, и уйти придется вам. Как вы думаете, упаковать вещи и уехать завтра днем, это возможно?

Он, прищурившись, посмотрел на нее, и глаза его зловеще блеснули.

— Возможно. Но я не собираюсь этого делать, — ответил он, поднося спичку к трубке.

Каприсия почувствовала, что начинает терять терпение.

— Мистер Винтертон! — с выражением начала она.

— Можете называть меня Ричардом, — невозмутимо прервал он ее. — Людям, живущим под одной крышей, не обязательно обращаться друг к другу, соблюдая формальности. Я стану звать вас Каприсия… хотя, как уже сказал, надеюсь, в действительности вы не капризны.

В первый раз она усомнилась, сможет ли самостоятельно справиться с проблемой такого рода, совершенно для себя новой. Быть может, стоит, не мешкая, позвонить в Лондон своему поверенному и попросить его немедленно отправиться на север Англии. Она встала и пошла к выходу, решив, что должна серьезно обдумать ситуацию, но одна из собак тут же, зарычав, преградила ей дорогу.

Ричард Винтертон воскликнул с некоторой досадой:

— Успокойся, Беатриса! Леди приехала в свой собственный дом, нельзя лишать ее права выходить из собственной библиотеки. Тебе придется привыкнуть, что здесь есть хозяйка… и уважать ее права так же, как и мои. Я отлично понимаю, сначала это будет нелегко. Но со временем мы все привыкнем к новому положению дел.

— Думаю, это не так, мистер Винтертон, — ледяным тоном возразила Каприсия, подходя к двери.

— Конечно, если вы предпочтете усложнить ситуацию… По правде сказать, кто-то должен был предупредить вас заранее, тогда вы бы не оказались в полном неведении относительно того, что в ваш бочонок первосортного масла попала

муха. И хотя у меня нет особого желания прослыть надоедливым насекомым, я все же не собираюсь расправить крылышки и улететь, оставив этот бочонок с маслом целиком вам одной. А теперь, — он бросил взгляд на высокие напольные часы, невозмутимо тикающие в углу библиотеки, — не знаю, захотите ли вы присоединиться ко мне и выпить чаю с пышками — в это время дня я привык пить чай с пышками — или предпочтете сделать это у себя? Боюсь, после столь длинной дороги вы все-таки пожелаете оказаться в своей комнате. А мне придется поторопить миссис Тим, которая сегодня возмутительно невнимательна ко мне, впервые на моей памяти. Кстати, кухарка она превосходная, и, надеюсь, вам не придет в голову ее рассчитать только потому, что она имеет привычку оставлять пыль на мебели, которая, несомненно, выглядела бы веселее, если бы ее хорошенько отполировали. Насколько мне известно, сегодня у нас на ужин отличная жирная утка с приправами. Надеюсь, вы не откажетесь ее отведать. Между прочим, ужинаем мы ровно в восемь.

В тоне его голоса и взгляде сквозила откровенная насмешка. Каприсия поспешно вышла из библиотеки с сознанием того, что первое сражение неожиданно для себя полностью проиграла. Произошло это, должно быть, потому, что она никак не ожидала встретить человека, которому с самого начала удается перехватить инициативу. Но это было слабым утешением.

На галерее Каприсия столкнулась с миссис Билль и догадалась, что добрая женщина уже в курсе происшедшего — видимо, разговор в библиотеке был слышен с другого конца коридора.

— Боюсь, это бесполезно, мисс, — прошептала она Каприсии. — От него избавиться не так легко… как, наверное, вам показалось вначале. Мистер Воган тоже не сумел. Но он вычеркнул его из завещания, а сперва-то мистеру Винтертону было обещано солидное наследство…

— В самом деле? — Каприсия устало опустилась на стул. — Я не знаю, что мне делать, миссис Билль, — призналась она. — Конечно, — решительно добавила она, беря себя в руки, — я не допущу, чтобы это продолжалось долго. Завтра же мистеру Винтертону придется упаковать свои вещи.

— Вы думаете, он это сделает, мисс? — с сомнением произнесла миссис Билль.

— Придется. А если откажется, я попрошу моего поверенного приехать сюда и потребовать от мистера Винтертона убраться в официальном порядке…

В этот миг снизу до них долетел голос джентльмена, которому предстояло «убраться в официальном порядке», и миссис Билль вздрогнула так, словно прозвучал сигнал боевой тревоги.

— Миссис Тим! Так что же мой чай? И если камин у меня погаснет, сами знаете, вам же придется снова разводить в нем огонь.

Жена сторожа, умоляюще взглянув на Каприсию, поспешила вниз по лестнице. Каприсия же направилась в ванную комнату, смежную с ее спальней, и принялась мыть руки. В ванной висело чистое полотенце, в мыльнице лежал кусок лавандового мыла. Она вдохнула его запах и вдруг осознала, что ее тонкие и красивые руки с тщательно отполированными ноготками, покрытыми перламутровой эмалью, дрожат — дрожат от возмущения и гнева. Да если на то пошло, она вся с головы до ног дрожала от негодования и в то же время чувствовала себя так, словно ей дали подножку и она еще не успела восстановить равновесие.