Частный случай запутанного состояния
Шрифт:
Рафик сказал уже примирительно:
– Пора, пора уже понять государству: если оно не финансируете наши проекты, то его финансирует мафия. Тем более, если весь проект укладывается в стоимость спортивного автомобиля.
Адвокат тут же начал обо мне хлопотать. Верней, начала. Звали ее Катя.
– Вас освободят, как ненормального, - уверяла она.
– Нормальный бы не смог до такой кастрюли додуматься.
Я б ей мог возразить афоризмом насчет темных углов. И как назвать тогда тех клиентов, что доверчиво головы в мою кастрюлю совали?
Впрочем, не исключено, что после предстоящего
Меня перевели в психушку, решетки которой были так же крепки, как и тюремные. Кое-какое медицинское оборудование для тестирования мозгов в ней имелось. А если чего и не было, то мы с Валерой отправлялись туда, где оно было. Причем на время выездов на места Валера пристегивался ко мне наручниками, чтобы один из нас не сбежал.
– Нельзя ли на второго болвана взглянуть?
– как-то спросил я.
– Это лишнее, - заверил меня Валера.
– Он в искусственной коме, но даже если его оживить, пообщаться с ним не удастся: состояние ума у него младенческое. Он не то что ходить-говорить - он и головку-то держать не умеет.
– Сколько ж ему лет?
– Соответствует вашему биологическому возрасту. Выращен ускоренным методом. Донор, у которого брали ткань, мне не известен.
Аппарат для сканирования не очень отличался от моей кастрюли. Только у Валеры с помощницей их было две. Даже мелькнула мысль, что я уже стал доверчивым. Что Валере незаметным образом удалось свести меня с ума. Манипуляции операторши Нины отличались от тех, что практиковал я. Например, мою бритую голову она чем-то смазала для пущей электропроводности. Сделала мне укол и пожелала всяческих сновидений. Я же ничего снотворного клиентам своим не давал. Совал в руки пакет тестов для определения IQ и рекомендовал листать. Сам же сосредоточенно пялился в экран монитора. Вся процедура занимала пятнадцать минут. Уделять клиенту больше времени за его сто долларов я себе позволить не мог.
У Валеры с Ниной на меня уже неделя ушла. И еще сутки меня продержали в бессознательном состоянии, сканируя мою нейронную сеть и одновременно, без промежуточного носителя, импринтируя в того болвана, которому предстояло стать моим двойником. Покуда весь экзистенциал - опыт моего прошлого - не утвердился в нем.
Кажется, кое-что от того процесса осталось в моей памяти - словно сон с быстрым движением глаз. Картинки вспыхивали и гасли, мысли всплывали и тонули вновь. Впрочем, все, что являлось и мельтешило, составляло ничтожный процент от моего "я". Основной процесс протекал бессознательно.
– 2 -
Я ожидал по пробуждении, что сейчас начнется самое интересное. Знакомство с двойником. Первый контакт. Объятья. Обмен впечатлениями. Интересно взглянуть на себя со стороны. Я даже волновался слегка. Однако явилась Катя. Получасом позже - машина, конвой. И меня препроводили к месту дальнейшего отбывания.
– А что мой двойник?
– спросил я, прощаясь с Валерой.
– Вы первый его почувствуете. Во всяком случае, по идее - должны.
– Я продолжу о вас хлопотать, - заверила Катя.
– Теперь уже вам недолго осталось.
–
– приставал ко мне Рафик первые два дня.
– Он в коме, - тут же комментировал он мои ощущения, а вернее отсутствие их.
– Его будут постепенно из этого состояния выводить. Начнут, как только синаптические связи зафиксируются достаточно прочно. Я понимаю, время надо. Но может, ты уже что-то чувствуешь? Совсем ничего?
На третий день я проснулся с посторонним для себя ощущением - осязательного характера. Какие-то странные впечатления вплетались в картину вчерашнего дня. Одно из них было особенно острым. Словно мне всадили укол.
– Да!
– обрадовался Рафик.
– Они тебя колют! Аналогом фермента протеинкиназа М-зета! Укрепляет связи между нейронами, - более спокойно добавил он.
Кроме того, была горечь и сухость во рту, но скоро прошла.
– Все правильно. Вначале пробуждаются контактные органы восприятия, - комментировал Рафик.
На следующее утро мне припомнился запах недорогих духов. Как будто в камере, пока я спал, побывала женщина. Недорогая.
– Так!
– Рафик торопливо активировал свой телефон.
– Нина! Какие у тебя духи? "Сонька, - сказал он мне.
– Золотая ручка". Говорит, что Витя их всем дарит. Вот и ей на днях подарил. Попробуй с ним разговаривать, - велел он моей сиделке.
Скоро я стал обнаруживать в своей памяти голоса, не относящиеся к моему тюремному окружению. Я их идентифицировал, как принадлежащие Валере и Нине.
– Дистантные органы заработали!
– ликовал Рафик.
Я даже выдал ему пару фраз, которые обычно произносят у постели больного озабоченные врачи. И одну - более риторического характера. Что-то начет доброты, которая спасет мир. То, что эта фраза действительно имела место и принадлежала навестившему моего двойника заказчику, Рафик тут же установил.
– Считается, что во сне упорядочивается информация, полученная за день, - теоретизировал Рафик.
– В твоем случае - от двух источников: от тебя и от параллельного тебе двойника. Происходит, некоторым образом, перезагрузка. Валера считает, что пора нам тебя будить.
Я, конечно, не сразу понял, где нахожусь. Тем более, что меня окутывала такая плотная тьма, что я первым делом запаниковал. Я замычал.
– Успокойтесь, подопытный, - донеслось до меня, как сквозь вату в ушах.
– У вас на глазах повязка. Вечером снимем, а пока полежите так.
Я ужаснулся слову подопытный. Подозреваемым приходилось бывать, потом сразу подследственным и поднадзорным, а теперь и подопытного сделали из меня? Я почему-то решил, что ко всем этим моим состояниям причастна одна и та же система - органы внутренних дел. С органов внутренних дел мысль соскочила на трансплантацию внутренних органов. Я еще более ужаснулся. Я еще отчаянней замычал. Этот ужас стимулировал кое-какие процессы в мозгу, и я тут же припомнил все, что произошло в действительности. Рафик сказал: будем будить. Я припомнил вчерашний тюремный день. Я припомнил, что припомнил, как в больнице вчера кто-то утешал меня добротой. Припомнил, что припомнил? Или припомнил то, что непосредственно рядом со мной, у моей больничной койки произошло?