Часы любви
Шрифт:
– Ни в коей мере. Если бы ваш замок, кузен, не был столь просторен, мы увиделись бы еще вчера.
– Что ж, встреча не состоялась, – отодвинув в сторону счета, Тревельян поднялся. – Гривс передал мне, что вы намереваетесь устроить бал через неделю.
– Нечто вполне обыкновенное. Не более двухсот гостей.
Тревельян скрестил руки на груди.
– Отмените его. Сейчас не время для балов. Народ Лира в ужасе. Я не хочу, чтобы они видели, как мы танцуем, когда они рыдают.
– Пригласите тогда
– А может быть, лучше предложить всем есть пирожные?
Изобразив скуку на лице, Чешэм плюхнулся в кожаное кресло с подголовником.
– Не будьте таким занудой, кузен. Быть может, им лучше развлечься. Пусть они ненадолго забудут о своем блайте.
– Но все чего-то стоит. Мне нужно закупить скот и доставить сюда зерно. Я хочу спасти их и не могу позволить себе балов.
– Черта с два, можете и знаете это. Да вы купите каждому по стаду овец и получите тройную выгоду, прежде чем эти олухи успеют моргнуть. – Чешэм внимательно поглядел на ногти, а потом потер их о бархатный воротник розового егермейстерского кафтана.
Тревельян скрипнул зубами.
– Тем не менее момент неподходящий для бала.
– Нет, более удобного времени и не придумаешь. – Чешэм поглядел на Ниалла. – Я уже давно не видел Равенну. Поговаривают, что во время моего отсутствия ее видели в замке. А вы не решили поохотиться на нее в конце концов? Как вам известно, я сам надеялся поухаживать за нею.
На лице Ниалла отразилось крайнее неудовольствие.
– И вы полагаете, что бал заставит ее переменить свое мнение о вас?
– Ах, ну конечно. Только представьте себе музыку, шампанское, вальсы в саду. В такой постановке я сумею добиться многого.
– Чего добиться? Вы просто хотите покорить ее, и понимаете это.
– Конечно. А какой мужчина на моем месте… – Прежде чем Чешэм успел докончить фразу, Тревельян уже стоял перед ним, схватив его за бархатные лацканы.
– А что случилось? – осекся он, смущенный гневом Ниалла.
– Я хочу, чтобы вы оставили замок. Смиритесь: Равенна вам не достанется. Ни сейчас. Ни в будущем.
– Я не собираюсь добиваться Равенны. Ни сейчас, ни в будущем, – тупо повторил Чешэм. – А теперь, будьте любезны, отпустите меня.
Тревельян отступил от него на несколько шагов. Чешэм откинулся на спинку кресла.
– Из-за чего такой шум? Значит, она симпатична и вам?
Тревельян не стал отрицать этого, и губы Чешэма изогнула сухая улыбка.
– Итак, она должна стать вашей любовницей?
– Я предложил ей стать моей женой.
Чешэм поглядел на графа так, как если бы только что вылетел из седла в скачке с препятствиями.
– Неужели вы говорите правду?
– А вы как думаете? – отрезал Тревельян.
Чешэм вздохнул.
– Признаюсь, я неравнодушен к девчонке. Она прекрасна, но… но
– Вы забываетесь, кузен, – полный злобы взгляд Тревельяна мог бы пронзить гранитную стену. – Или вы не помните, что и мать моя была ирландкой, вокруг меня живут только ирландцы, да и сам я – ирландец.
Чешэм в раздражении бросил:
– Она не из тех ирландцев, которые подходят вам, и вы это тоже понимаете. И вообще, вы разыгрываете меня, правда? И за обедом мы хорошенько посмеемся над всем этим.
Сцепив руки за спиной, Тревельян поглядел в окно – на пораженные поля.
– Нет, это правда. Я люблю ее. Я уже просил ее стать моей женой, однако она пока, – Ниалл помедлил, морщась словно от боли, – отказывает мне.
Чешэм поднялся на ноги, пытаясь изобразить, что старается переварить потрясающее известие. Он явно хотел бы придать ситуации более легкомысленный оттенок, однако, прекрасно зная крутой нрав Тревельяна, предпочел не делать этого.
– Да как она может отказать на предложение состоятельного и могущественного графа, одного из самых значительных людей в Ирландии? – В голосе Чешэма угадывалось недоумение.
– Это длинная и неприятная для меня история. – Тревельян вздохнул. – И я ничего не намерен объяснять. Достаточно сказать одно: мне сейчас не до балов.
– Быть может, это ваша проблема, а она хочет внимания. Бал будет весьма уместен.
Тревельян вдруг резко повернулся лицом к нему, Чешэм даже вздрогнул.
– Устами младенца…
– А что это я сказал? – возмутился Чешэм.
Чело Ниалла, погрузившегося в глубокую задумчивость, избороздили морщины.
– Пусть будет бал. Праздник на все графство. Пускай наш народ покажет нос этому блайту, там я и объявлю о своих дальнейших планах в отношении ведения хозяйства в Лире – о коровах, овцах и зерне. Тогда Равенна поймет, что я не… – Голос его стал едва слышным. – Не…
– Что не? – спросил Чешэм.
Тревельян поглядел на кузена так, словно только что заметил его, и промолчал.
Расстроенный Чешэм покачал головой.
– Если ситуация, кузен, такая же унылая, как ваше лицо, я рекомендовал бы вам опробовать все возможное.
– Быть может, и придется, – отвечал в рассеянности Тревельян, уже звоня Гривсу.
Равенна поняла, что Тревельян вошел в апартаменты. Не то, чтобы она услыхала его, скорее почувствовала, и, как Гранья узнавала духов по эмоциям, которые она оставляла на земле смертных, так и сейчас внучка ее ощутила гнев, вступивший в комнату как призрак, вышедший на охоту.