Часы остановятся в полночь
Шрифт:
Максим смутился, ибо малявка знала его неплохо. Лана права: да, его не задержала бы возле Лоры и возвышенная любовь. Во-первых, он брезглив и, узнав правду, помимо воли почувствовал бы отвращение к Лоре. Во-вторых, Максим не верит, что, побывав на помойке, кошка не вернется туда. Но то, что Лана – по существу, ребенок – жрица плотских развлечений, его возмутило.
– Крутые вы девочки, а я… я действительно наивный, принял вас за зефир воздушный. Хорош зефир! Да как ты посмела предложить мне себя? Я, по-твоему, ненормальный?
Лана
– Ты все время с Настей и Настей. Смотришь на нее не так, как на меня, она тебе нравится. Очень нравится. И вы бросите меня, сдадите в интернат, в детдом… Я подумала: если ты переспишь со мной, то передумаешь отводить меня в детдом, оставишь у себя.
– Ну, ты дура… – пробасил он. Нет, ее логику ему никогда не понять, потому что она вывернутая. – Первое: Настя мне не нравится…
– Нравится, нравится, я женщина и все вижу.
– Ты женщина?! – хохотнул он. – Ты даже не девушка, ты малявка, детский сад. У тебя перевернуты все представления, а у меня патологических отклонений нет.
– Я исправлюсь. Макс, не бросай меня… пожалуйста…
– Исправится она, – хмыкнул он. – Свежо предание, да верится с трудом. Ладно, малявка, у меня и так башка распухла, иди.
Нехотя Лана спустила ноги на пол, поднялась, завернулась в одеяло, но вдруг хитро прищурилась и выдала:
– А если я сейчас закричу, прибежит Настя и увидит нас вместе, как ты меня целуешь?
Ну, такой сюрприз она запросто может смастерить, Максим на всякий случай отошел подальше от кровати и предупредил, погрозив пальцем:
– Только попробуй устроить спектакль. Тогда я отвезу тебя в город и вышвырну на той дороге, где тебя нашел, будешь сама решать, как и где тебе жить.
– Я пошутила, – улыбнулась девочка, затем тяжко вздохнула, надув пухленькие губки. – Ладно, спокойно ночи, Макс.
Максим проверил дверь, замка нет, он плотно ее закрыл и приставил стул. Теперь, если малявка вздумает вернуться, он услышит и проснется. Лег и время от времени взмахивал руками:
– Исправится она! Хе!
Глава 29
Стул издал скрип, отъезжая от двери, Максим мгновенно проснулся – вот что значит напряжение, даже во сне срабатывает, сигналя об опасности.
– Кто там? – крикнул он.
– Я, – заглянула на веранду Настя. – Господи, от кого ты загородился? От меня или от Ланы?
Смешно ей, а ему ночью было не до смеха.
– Что случилось? – спросил Максим, протирая глаза.
– Ничего не случилось. Мы же собирались в город, а ты все спишь. Я хотела спросить: мне опять разрисовать лицо?
– Разрисуй. Сколько денег осталось?
– Меньше тысячи, вчера много потратили…
– У кого б занять? У Велты Артуровны неудобно, мы и так на ее шее сидим.
– Приедем
Филонов собрался на задержание, вызвал группу, удивив всех, особенно Эрнста:
– Только что поступило сообщение о местопребывании Балашова, действуем быстро, внезапно…
– Простите, а кто сообщил? – осведомился один из оперов. – Стоит ли доверять источнику?
– Стоит, стоит, – заверил Филонов. – Мы проверили все связи Балашова, выяснилось, что он время от времени навещает свою первую учительницу. Кстати, подсказал его друг Никита. Мы отослали в район фотографию Балашова, деревенский участковый сообщил, что похожий на него человек живет у бывшей учительницы. С ним видели двух девушек. Надеюсь, все вопросы отпали? Тогда не будем задерживаться… Кстати, Эрнст, как идет твое расследование?
Поддел Филонов, поддел, считая только себя правым и первым. Но Эрнст получил разрешение прокурора, иногда идут навстречу, впрочем, это соблюдение законности.
– Идет, – сказал он. – Потихоньку.
– В таком случае вы с Кимом свободны.
Эрнст и Ким взяли вещдоки и отправились к Журавскому, который, увидев молодых людей, воскликнул:
– Вы опять? Я вам все рассказал…
– Не волнуйтесь, вам нужно опознать эти вещи или не опознать. Посмотрите на эти перстни…
Журавский взял целлофановые пакетики, но в прихожей было темновато, а от волнения он забыл включить свет, пошел в комнату, за ним оба оперативника, правда, без приглашения.
– Узнаю, узнаю… – закивал Журавский. – Хотя это штамповка, ее мог купить кто угодно, необязательно Докукин…
– Значит, один из перстней принадлежал Докукину… кому именно?
– Сергею, отцу. Этот перстень, – отдал он сначала один пакетик, потом второй. – Во всяком случае, у него был точно такой же. Квадратный, с таким же рисунком и с бриллиантом в уголке.
– Спасибо, до свидания.
В машине Эрнст произнес:
– Сегодня мне так и хотелось сказать Филону: посмотрим кто кого. И я не ошибся бы. У нас теперь есть доказательство, что убийства двухгодичной давности связаны с убийствами Евстафьевой и ее племянниц.
– Филон сегодня возьмет Балашова… – Зазвонил телефон, Ким поднес трубку к уху и через секунду замахал свободной рукой, привлекая внимание Эрнста. – Балашов… Это он звонит…
– Дай сюда! – вырвал трубку Эрнст. – Алло, ты Максим?
– Я Максим. А ты кто?
– Эрнст, я из уголовного розыска, занимаюсь убийствами…
– Понятно, – прервал его Максим. – Хочешь узнать, кто убил?
– Называй имя…
– Имя тебе ничего не даст, – снова перебил его Максим. – Я сам должен убедиться, что это он убил. Потому что в противном случае это дорого обойдется в первую очередь мне.