Часы Застывшего Часа
Шрифт:
Скача вокруг тролля, Иварис влекла его за собой и добивалась того, чтобы его тень была разрезана на как можно большее число лоскутов. При этом отсеченные части тени стремительно бледнели и исчезали.
Ослабив связь тролля с одной эссенцией, колдунья атаковала его разум. На мгновение ей удалось увидеть мир в приглушенном свете его темных гранитных глаз. Ее наполнили злоба и ярость, она не владела могучим каменным телом, но только желала крушить и уничтожать. В ее сознании разгорелся такой пожар, что она поспешила укрыться в знакомых холодных мыслях.
Какое-то время оба стояли в недоумении.
Язар мгновенно определил источник шума. Он побежал навстречу колдунье и столкнулся с ней у частокола. Он осмотрелся. Среди растоптанных людей, среди разорванных лошадей догорали последние лесные тролли. Ни один из них не уцелел, ни один не обратился в бегство. Но исход боя никто из выживших не посмел бы назвать победой. С бессмысленными взглядами люди слонялись по полю брани, поднимали раненных и подолгу останавливались у мертвецов. Они не могли поверить, что сражение принесло городу столь большие потери и жуткие разрушения.
Язар стоял в бреши в тени частокола и ошеломленно смотрел на поле боя. Он не в силах был отвести взгляда, однако не ужас, но сомнения овладели им. Должно быть, в этом сражении погибло больше людей, чем жило во всем Виннике. Язар не мог решить: заходить ему в город или остаться. Он понимал, что, если не свернет с выбранного пути, подобное страшное зрелище станет для него обыденностью. Внешне он сохранял спокойствие, но, когда солнечные лучи отражались от его блеклых глаз, он вздрагивал. В те мгновения ему виделись души погибших людей; выплывая из безжизненных оболочек, они с надеждой тянулись к нему. И не сами души страшили его, но то пламя, которое в нем их привлекало. Он не знал природу этого пламени, да и как он, обыкновенный пастух, мог это знать, если эту загадку не разрешил даже древний леший.
Не сразу он заметил протянутую к нему в ожидании руку. Он передал колдунье Волорил, в задумчивой рассеянности взяв его за клинок. Лишь ее голос вернул его к реальности.
– Как ты это сделал?
Он понял вопрос, но не находил слов для ответа. Он посмотрел на ладонь, которой держал клинок, – на ней не было и царапины. Он замялся, не желая рассказывать о глазе альва, но вместе с тем осознавая подозрительность затяжного молчания. Он попытался переменить тему.
– Расскажи мне про этот меч.
– Волорил сотворен из корня первого каштана моего родного леса. Это прекрасное место. Золотая листва шелестит в потоках горячего ветра, а пальцы ног ласкают высокие бархатные ковры, – Иварис погрузилась в приятные воспоминания. – Оставь его при себе.
– Почему ты дала Волорил именно мне?
– Ты оказался самым проворным среди солдат, – она пристально
– Я человек, – убежденно ответил он. А затем обреченно вздохнул, признавая поражение. – Поговорим об этом в укромном месте.
Стараясь не смотреть по сторонам, он забрал оставленный на противоположном берегу реки вещевой мешок, и они вошли в город.
Размахом Золотарь намного превосходил Грушевник – единственный город, который прежде доводилось видеть Язару. Но в то же время был Золотарь не бойким и жизнерадостным, но задумчивым и пустым. И здесь возводились деревянные домишки, да держали птицу на подворьях. Вот только подворья сжимались в тесноте, а дома, напротив, распухали и порою вытягивались на два этажа. Строения выглядели опрятней, свежевыкрашенные заборы стояли ровно, сараи не клонились к земле в нищете. А вот скотины здесь не держали вовсе, и нетрудно догадаться почему. Обнесенный частоколом Золотарь находился на военном положении, и без соответствующих распоряжений обывателям запрещалось выходить за его пределы. Торговые отношения с городом почти прекратились, лишь в определенные дни из окрестных сел доставлялись молоко, мясо и мука. Однако, к своему удивлению, Язар заметил, что частокол защищает город только с восточной стороны, со стороны Ведьминого леса.
– Потому что тролли приходят с востока, – объяснила Иварис. – Они не посылают разведчиков и не знают об этой уязвимости. А кроме того, солдаты не берут их в плен и не позволяют бежать.
– И часто происходят нападения?
– Регулярно, – она задумалась, вспоминая чувства, которые ощутила, находясь в разуме тролля. – Что-то гонит их из леса.
Она замолчала, и Язар повременил с вопросами. Он разглядывал прохожих и пытался угадать их настроения. Почти все они были участвующими в обороне солдатами этезианского происхождения. Некоторые им благодарно кивали, но большинство одаривало только угрюмыми взглядами. Между собой солдаты предпочитали использовать этезианский легкий и певучий язык, малоподходящий их грубой внешности. Однако некоторые переговаривались на общесемардском.
На углу улицы смеялись два солдата: один совсем юный, младше Язара, другой уже с густой бородою, но по-прежнему с молодеческой искоркой в темных глазах. Когда Иварис и Язар прошли мимо, он глумливо усмехнулся и толкнул в плечо приятеля.
– Смотри-ка, Любраг, ведьмочка нашла себе пару под стать: такой же получеловек! – он говорил умышлено на общесемардском.
– Ладно тебе, – смутился юноша. – Они спасли город.
– Ой ли, – отмахнулся первый. – С таким мечом и я бы смог! Мне вот что интересно: он на другую половину цверг?
– Почему здесь так много этезианцев? – спросил Язар, когда они отошли достаточно далеко от солдат, чтобы не быть услышанными.
– Они пришли по приказу царя, чтобы защищать город от троллей. Каждая семья обязана содержать, по крайней мере, одного солдата. Народ любит Вулкарда, но некоторые начинают роптать. Этезианцы прибывают с каждым днем. Они уже чувствуют себя хозяевами Золотаря. Они ни за что не платят. Кузнецы не спят, выправляя им доспехи и перековывая лошадей. Постоялые дворы и кабаки почти разорены.