Чаттертон
Шрифт:
Камберленд тоже заметил это.
– Ни дать ни взять благородный дикарь. На месте Вивьенны я бы уже сгорал от страсти. – Мейтленд зарделся, но ничего не сказал, а его партнер, приблизившись на цыпочках, передвинул его руки на дюйм или около того. Вивьенна, дерзай быть мудрой, дерзай быть грубой. Теперь кое-кто в правильном положении? Он не будет тут стоять вечно, ты же понимаешь. Хотя, думаю, мы можем водрузить ему на голову вазу, и выйдет менада. А критики и не разберут, что к чему.
Вивьен взглянула на картину, изображавшую обнаженную на пляже, а лицо Мейтленда тем временем делалось все багровее.
– Она слишком мала, – сказала Вивьен, – слишком мала для этой части стены.
– Ну, Мейтленд. Слышишь – она слишком мала. Тогда что толку держать ее, раз она слишком мала.
Мейтленд с удрученным видом прислонился к стене.
– Мне кажется, если поместить рядом две… – продолжала Вивьен.
– Может быть, кое-кто явит величайшую милость и поднимет сразу два холста? – Мейтленд со вздохом взял по картине в обе руки и поднял их над головой. От совершенного усилия глаза его несколько выкатились, и Камберленд сразу заметил происшедшую перемену. – Говори же, Вивьенна, пока кое-кто не обратил тебя в камень. Теперь-то он вылитый мифический персонаж.
Она увидела, как трясутся руки Мейтленда от непосильной ноши.
– Вот теперь то, что надо, – быстро сказала она.
Мейтленд, по лбу которого пот лил ручьем, тревожно взглянул на своего партнера, ожидая подтверждения такого решения. Камберленд немного помолчал, задумчиво поглаживая бородавку.
– Ну, – сказал он наконец, – мне кажется, она блестяще справилась с задачей. – Казалось, будто он отважно рвется защитить Вивьен от какой-то враждебно настроенной толпы.
Клэр захлопала в ладоши.
– Пятерка с плюсом, молодчина. Покажись-ка всему классу.
Мейтленд соскользнул по стене вниз, бережно положив обе картины на светло-серый ковер, прежде чем окончательно рухнуть на пол. Он раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но тут в кабинете Вивьен зазвонил телефон, и Клэр побежала к нему, хихикая от возбуждения при мысли, что она первая снимет трубку. Вскоре она вернулась.
– Это тебя, Виви. Какой-то мужчина. – Камберленд на миг зажмурился и издал гулкий смешок. – Он не назвался.
Это был Чарльз. Он редко звонил Вивьен на работу, а когда это происходило, он всегда умудрялся говорить таким тоном, как если бы звонил из другой страны.
– Алло! Вив? Это ты?
– Да, это я. Что-то случилось? – Все ее страхи внезапно вернулись, и, склоняясь над столом, она расслышала в своем голосе нотку паники.
Но Чарльз, казалось, этого не заметил.
– Да ничего не случилось. Все прекрасно. – Ничего не ответив, она подождала, пока он снова заговорит. – Я тут пытаюсь вспомнить, – продолжал он, – когда же мне нужно начать работу на Хэрриет Скроуп. Я при тебе об этом случайно не упоминал?
Она почувствовала, что это не главная причина его звонка.
– Вы договорились на сегодняшнее утро. Я тебе вчера вечером напоминала.
– Отлично! Я же чувствовал, что куда-то опаздываю. – Он помолчал, пытаясь угадать ее настроение. – Ах да, кстати. Ты не могла бы сама пройтись по магазинам после работы? Раз я теперь загружен. – Вивьен согласилась. – Хорошо. Тогда все в порядке. – Чарльз, явно обрадовавшись, что его освободили от хозяйственных дел, заговорил доверительнее. – Я позвонил Флинту, –
– Почему бы тебе не показать ему свои стихи? – спросила она. – Может быть, он поможет их напечатать. – Наступило молчание, и Вивьен поняла (с опозданием), что как раз этого говорить не следовало. – Не забудь про Хэрриет, – поспешно добавила она. – Хочешь, я позвоню ей вместо тебя?
– Знаешь, кое-что я в состоянии сделать и сам, – ответил Чарльз и повесил трубку.
Ее застал врасплох голос Камберленда.
– Всякий раз, как звонит какой-нибудь мужчина, кое-кто становится несносен. Он издает странные громкие стенанья, так что его приходится выводить в парк. – Оба начальника бесшумно вошли в кабинет.
– Это был всего лишь мой муж. – Вивьен заставила себя улыбнуться.
– А, муж! Я знавал когда-то одного мужа.
Вивьен улыбнулась, на этот раз более естественно.
– Знаете ли, они до сих пор существуют.
– Должно быть, мы вращаемся в совершенно разных кругах, Вивьенна. Я последний раз видел живого мужа на Британском фестивале. И то дело происходило в темноте.
Мейтленд высунул язык, видимо, выражая отвращение, и тут в кабинет возвратилась Клэр, полухихикая и полушепча, сообщившая:
– На площадке новый игрок.
– О Боже. – Камберленд иногда уставал от ее намеков. – Кто-нибудь может для меня перевести?
Клэр, видимо, обиделась и добавила уже быстрее:
– Он сказал, что его зовут Берк. Или Джерк.
– А, мистер Мерк. – Камберленд выплыл в галерею, заранее вытянув руку: он всегда гордился своим умением верно произвести первое впечатление. – Мы как раз о вас говорили. – Камберленд явно ожидал этого посетителя.
– Вот как? – Стюарт Мерк вынул руки из карманов своих мешковатых льняных брюк и подался к Камберленду. – Клевые штучки, – сказал он, глядя на картины, уже развешанные по стенам галереи. Они входили в выставку произведений абстрактного искусства из Польши, организованную Мейтлендом. Наверно, пользуются всеобщим вниманием?
Камберленд не уловил в его голосе иронии, но не был полностью уверен в ее отсутствии.
– Ну, нам они нравятся. Да и Польша теперь весьма романтична, вы не находите? Со всеми этими католиками и их моржовыми усами?
– Вы это про Леха Валенсу?
– На самом деле, я больше думал про женщин. Вивьенна! Блокнот!
Когда из кабинета показалась Вивьен, Мерк даже не счел нужным скрыть живой интерес.
– Милая курочка, да? – пробормотал он Камберленду.
– Я никогда не справлялся о ее происхождении…