Чайка
Шрифт:
– Доброе утро, милая, - наконец нарушил тишину Алекс.
Я посмотрела на него и внутри все похолодело. А от его взгляда заболело сердце. Принц прищурился и вдруг совершенно неожиданно спросил:
– В чем дело? Что-то случилось?
Я промолчала. Отвернулась к открытому иллюминатору, жадно вдыхая морской воздух.
– Джая, ответь мне, в чем дело? – довольно жестко повторил свой вопрос Алекс.
Я развернулась:
– Думаю, что нам надо забыть все, что произошло этой ночью, - тихо произнесла я и опустила глаза. Так и не смогла выдержать его полный ненависти взгляд, - Прости.
Демон постоял немного,
«Этого следовало ожидать» - укоризненно всхлипнуло сердце.
«Даже ничего не сказал. Ну, и скатертью дорожка» - злобно фыркнул разум.
– Все правильно, я сделала все правильно, - нервно забормотала я, заламывая пальцы, пытаясь удержать себя от приближающейся истерики.
Мне понадобилось какое-то время, что бы прийти в чувства. Хотя полностью успокоиться я так и не смогла. Все на что меня хватило – это перестать выламывать себе пальцы и плохонько, но изобразить кое-какую сдержанность на лице.
Я уже собиралась выходить из каюты, но колебалась, стоя у двери.
– По какому поводу психоз? – голос за спиной вывел меня из состояния сомневающегося неврастеника и я обернулась.
– Кьярваль!!! – выдохнула я, - как же я соскучилась. Почему тебя давно не было?
Божок не очень грациозно прошелся на своих задних коротких лапках по столу и сел на стопку книг, как всегда подперев щеку кулачком и закинув ногу на ногу. Поза некий мыслитель-философ.
– Ну, тыж не зовешь, вот я и не приходил, - немного обиженно проворчал он, - так что у тебя опять случилось?
– Да так, ничего, - соврала я.
Кьяр пристально посмотрел на меня, накрутил свой ус на когтистый палец и, цокнув языком изрек:
– Ладно, что бы ни случилось, помни: от всякой беды есть два лекарства — время и молчание.
– Мда уж….
Тут с палубы до меня стали доноситься какие-то странные звуки. Крики моряков, удары, шум, возня. Я одела треуголку и уже решительно поспешила из каюты.
– Все испытывают страх, когда могут изменить свою судьбу. Не дай ему все испортить, - услышала я за спиной слова ацура, но, когда повернулась, его уже не было.
Я выбежала на палубу, к тому моменту звуки уже стихли. Пройдя быстрым шагом по деку, я услышала нестройный хор мужских голосов, поющих морские песни.
«Какого хрена, мать их протащить под килем!» - возмутилась я.
Один из голосов очень отличался от всех остальных и был жутко знаком. Я все-таки добралась до источника звука. Вернее, до его места расположения и очумела.
На палубе по левому борту на бочках и просто на досках сидели, а некоторые уже лежали, пираты моей команды. Все они были пьяны и пели песни. В центре этой шедевральной картины находился Александр Раварта, собственной пьяной персоной и с разбитой в кровь губой.
Я окинула взглядом пиратов – половина из них была с увечьями разной степени тяжести. И все они, включая принца, пели, размахивая кружками рома и разливая на себя содержимое.
Прислушалась к песни – фу, какая дрянь!
Ты яростный любви огонь, Ты красота, пусть и смертельна, В моей руке - твоя ладонь, Мы ощущаем себя цельно. Торнадо - чувство, ну и пусть, Ворвётся штормом– Что, черт возьми, здесь происходит, абордажный лом с хреном вам во все дыры 333 раза, потные пожиратели рыбьих потрохов, мать ваша каракатица!? – заорала я.
Петь прекратили. Пираты разом обернулись на меня, и я видела ужас и страх в их глазах. Во всех глазах кроме одних – черных, как смоль, наглых, дерзких, пышущих ненавистью и пренебрежением.
Все оцепенели и молчали, а я примагнитилась к его глазам, отчаянно желая отвести взгляд, да не могла. Тугой комок с болью начал подниматься к горлу, гонимый частыми ударами сердца. Удушливая волна паники прошла сквозь тело, оставив мелкую дрожь.
Наверное, это чувствуют, когда умирают – боль, страх, тоску, потому что сейчас я умирала. У меня больше нет сил на чувства, на эмоции. Я устала все время бороться и проигрывать. Наверное, с ним – это единственно возможный исход. Любить его нельзя, не любить я не смогу. Как ни крути – я, так и так проиграю.
Осознание безвыходности ситуации, как ни странно, придало мне сил. Ну, вроде, как терять мне нечего – все равно итог один, поэтому я с каким-то жутковатым удовольствием отпустила цепи, и на волю вырывались все мои самые страшные демоны – безразличие, бессердечность, безжалостность.
Я сжала кулаки и со сталью в голосе спокойно произнесла:
– Всем смирно! – пираты вместе с демоном неуклюже выстроились на палубе, - Зачинщики – шаг вперед! – Раварта кривенько шагнул по направлению ко мне, - Чака, Плут, этого связать и в трюм на губу. Остальные по местам! Держать к ветру! Арест на ром на месяц, карамба!!!
Два пирата очень аккуратно взяли демона под руки, толи боялись, что он им наваляет, как в драке полчаса назад, толи из солидарности, мол, пили вместе, а отдуваться ты один будешь, и повели в трюм. Когда Алекса проводили мимо меня, он резко дернулся в руках моряков и начал явно театрально орать и кривляться:
– Освободите мои плавники, я хочу выпить еще, бушприт твою в компАс, тысяча вонючих китов!!!
Я равнодушно скосила на этого шута глаза, даже не повернув головы. Почему-то стало еще больнее и противнее.
– Фортуна, - так мои моряки часто называли меня помимо прозвища – Чайка, - он слишком много рома принял на борт, - попытался оправдать его Плут, виновато пожав плечами.
Но Раварта не сдавался:
– Заткнитесь!!! – орал он, как умалишенный, - Пошли вы все к черту, кучка тухлых моллюсков!!! Катитесь к Дейви Джонсу!!!