Чайковский в Петербурге
Шрифт:
В. Баскин не указал, в каких именно газетах «распространился» этот слух. Впрочем, потом он сам опроверг свое заявление, доказывая дальше, что Фигнеру роль очень удалась и, следовательно, нравится ему.
Газета «Петербургский листок» сообщала: «Едва ли можно предсказать этому произведению прочный успех в будущем, когда оно перестанет быть новинкою для публики».
7 декабря 1890 года, т. е. в день премьеры «Пиковой дамы», во всех петербургских газетах было помещено объявление о продаже нот оперы Чайковского «Пиковая дама» — для пения, для фортепьяно, попурри в две
Хочется подчеркнуть, что 1890 год был вообще примечательным в деятельности театра и ознаменовался рядом интереснейших постановок: так, 3 января была премьера «Спящей красавицы», весной были осуществлены постановки нескольких европейских опер— «Лакме» и других, 12 октября состоялась премьера «Князя Игоря» Бородина и вот теперь — «Пиковая дама».
В те дни Чайковский часто встречался с молодыми композиторами Глазуновым, Лядовым, с членами кружка музыкантов, группировавшихся вокруг М. Беляева — известного мецената и издателя.
С некоторым неодобрением Н. А. Римский–Корсаков отмечал в своих записках, что в беляевском кружке стало заметно значительное охлаждение и даже немного враждебное отнощение к памяти «Могучей кучки» балакиревского периода. и, напротив, обожание Чайковского все росло.
В середине декабря Петр Ильич уехал в Киев, где ставилась «Пиковая дама» и где успех ее превзошел все ожидания. Петр Ильич писал брату: «По восторженности приема смешно даже сравнивать Киев с Петербургом. Это было что-то невероятное. Ежедневно мне делают здесь овации по разным случаям».
Полный впечатлений от своего триумфа, Чайковский вернулся в Петербург 28 января 1891 года. Его ждало огорчение. Он узнал, что его опера, несмотря на то что в кассе имелось заявок чуть не на десять спектаклей, до осени снята с репертуара.
Возмущенный, он писал: «Вследствие интриги Фигнера, не желающего, чтобы кто-нибудь заместил его жену, — оперу сняли пока с репертуара в разгаре сезона!!! А она дала двенадцать полных сборов по возвышенным ценам».
Чайковский, не любивший закулисную обстановку императорских театров, подозревал, что какие-то неизвестные ему обстоятельства мешают постановке «Пиковой дамы». На самом же деле все объяснялось гораздо проще — Медея Фигнер ждала ребенка и была надолго оторвана от сцены, а муж ее не хотел петь Германа с другой исполнительницей.
Умный и дипломатичный Всеволожский, искренне любивший композитора, старался рассеять его подозрения и в конце концов достиг своей цели.
3 февраля Петр Ильич дирижировал в традиционном благотворительном концерте, в пользу школ петербургского женского патриотического общества — одного из многих благотворительных обществ столицы.
«Приехал я сюда по делам, — писал он, — а также, чтобы дирижировать 3 февраля на концерте… Первый день, как всегда в Питере, провел приятно, но со вчерашнего дня уже пошли приглашения и раздирания на клочки. Я проведу здесь около двух недель… Остановился в гостинице „Россия”».
На
Однако «фешенебельная» публика не сумела оценить его Третью сюиту, исполнявшуюся в тот вечер. Да и появление композитора на эстраде не вызвало ни одного хлопка!
9 февраля Чайковский был в Михайловском театре на бенефисе Гитри. Исполнялся «Гамлет» с музыкой Петра Ильича.
В рецензиях на эту постановку упоминалось и о музыке. В «Петербургском листке» от 11 февраля было сказано так: «Музыка г. Чайковского очень мелодична, красива, но она не везде соответствует тексту. Исполнение же музыкальных номеров в таких местах, как, например, при появлении тени, придает трагедии какой-то мелодраматический оттенок».
11 февраля Чайковский уже уехал из Петербурга, чтобы в деревенском уединении Фроловского — подмосковного дачного местечка — работать над музыкой к новым произведениям, заказанным для столичного театра. За лето вчерне был написан балет «Щелкунчик», а к концу 1891 года и опера «Иоланта» («Дочь короля Рене»).
Директор театров И. А. Всеволожский уже не мог представить теперь себе театрального сезона без какого-либо произведения Чайковского. На этот раз у него возникла мысль поставить смешанный спектакль, состоящий из коротких балета и оперы. Сюжет балета был выбран Всеволожским, оперы — Чайковским.
Об этом писал и сам Петр Ильич:
«Всеволожский все больше и больше благоволит ко мне и решительно не допускает мысли о сезоне без моей новой вещи».
А Всеволожский писал композитору:
«…Знаю, что у вас вчерне готова «Дочь короля Рене» и даже балет. Между прочим, меня мучают угрызения совести из-за того, что я вынудил вас писать этот балет. Я знаю, что для вас он непривлекателен. По доброте душевной, и только поэтому, вы мне не отказали».
Оставшиеся до отъезда несколько дней были посвящены долгим совещаниям с Петипа о балете «Щелкунчик».
6 марта композитор уехал в концертную поездку за границу.
После возвращения он опять принялся за работу, съездив перед этим на неделю, как он писал, «в Питер, чтобы освежиться (я стал теперь от работы очень утомляться)».
«Ездил я в Петербург, — пишет Петр Ильич Анне Петровне Мерклинг, — чтобы немного освежиться от утомившей меня работы над балетом, который я уже кончил вчерне. Вел там жизнь самую праздную. Ежедневно с Саней Литке (племянником — сыном двоюродной сестры Амалии. — Л. К.) посещал Зоологический сад. Побывал, впрочем, в Петергофе, где мы неоднократно тебя вспоминали. Погода стояла чудная, и я наслаждался пребыванием в опустелом Петербурге. Такое удовольствие быть в городе, где никого, ну, решительно никого не нужно посещать и у себя принимать, точно будто турист, иностранец, совершенно свободно фланирующий по стогнам Северной Пальмиры, которая, между прочим, удивительно красива летом».