Чайлдфри
Шрифт:
— Я рада, что смогла тебя развеселить, но прости, мне пора. Как-нибудь в другой раз посмеемся…
Клим, продолжая смеяться, вытер уголки глаз, поймал ее за руку и покачал головой:
— Даже не думай. Никуда ты не пойдешь.
— Ты в самом деле решила, что я столько искал тебя, нашел и теперь позволю так просто уйти? Я повторюсь, я ошибся в тебе, и подумать не мог что ты так въелась мне в мозг. Поехали ко мне, Катя! — Клим смотрел на нее с недоумением, которое быстро сменилось недоверием. Он крепче сжал ей руку и спросил опасно вкрадчивым голосом: — Скажи честно, ты обо мне вспоминала?
— Поначалу да, вспоминала, — на самом деле она думала
Катя виновато двинула плечами, в небе напротив начали сгущаться тучи, но она говорила правду. После того, как над Мицубиси, в котором ехали ее старшая сестра Алла с мужем Ильей, сомкнулись речные воды, ей в самом деле больше стало не до Клима, он остался в прошлой жизни, счастливой и солнечной.
А в новой жизни у Кати были так и не пришедшая в себя мать, Матвей с Ванькой, которые уже начинали называть ее мамой, хоть и через раз, и новое руководство, уверенное, что работники с детьми это ненужный балласт для компании. И как Катя ни старалась, вписать Аверина не получалось никуда при всем ее желании. Ну не было ему места в таком раскладе.
Она рассматривала сидящего напротив нахмурившегося мужчину, и где-то в самом дальнем уголке души несмело шевельнулось отчаянное сожаление, что больше не повторится та сумасбродная и безрассудная ночь, когда они оба не думали ни о приличиях, ни об условностях. А просто упивались друг другом, забив на весь мир.
В голове предательски зашептал тоненкий голосок: «Да поедь, Кать, всего один раз, ну что изменится? У вас что так, что так ничего не получится, но одну ночь для себя ты разве не заслужила? Позвони Людмиле Григорьевне, пообещай двойные сверхурочные и пусть переночует с детьми. Всего одна ночь, последняя. Ты же сама этого хочешь!»
Катя решительно отдернула руку и посмотрела на Клима прямым и ясным взглядом:
— Ты ничего не слыхал о корпоративной этике? Мы с тобой сотрудники, Аверин, работаем в одном коллективе, так что ехать к тебе нам совершенно незачем. И вообще…
Зазвучал сигнал вызова, Катя взглянула на экран, и сердце провалилось вниз — звонила няня, но стоило ей бросить отрывистое «Да», в трубке раздался забавный лепет. И губы сами расплылись в улыбке.
Малыши соскучились, и Людмила Григорьевна милостиво одолжила свой телефон. Или ребята сами его стащили, такое тоже случалось, и теперь из динамика до нее доносилось серьезное пыхтение, по которому она безошибочно определила Матвея. Матвейчик был во всем старшим, и если Ванька любил, чтобы его тискали и баловали, то старший брат больше всего ценил равенство и весь раздувался от гордости, когда Катя говорила с ним, как с взрослым.
— Привет, котенок! — она постаралась, чтобы прозвучало достаточно ласково, но не умильно, потому что Матвею это не нравилось. И услышала, как радостно залепетал на своем, малышачем, языке мальчик, периодически вставляя «Катя». — Я уже еду домой, скоро буду. Что тебе купить вкусненького?
Матвей перечислял, чему его хочется, Катя терпеливо вслушивалась, хоть и понимала через раз, между тем напротив в небе тучи все сгущались и сгущались, наползая на ее территорию и угрожая обрушиться шквалом и грозой. Наконец, она пообещала мальчику купить в супермаркете булочки с изюмом и йогурт и, сказав на прощание: «Жди меня, котеночек!» — отняла от уха телефон. Продолжая улыбаться, подняла глаза на Клима и обмерла.
Перед ней сидел совсем незнакомый человек с сомкнувшимися над переносицей бровями и поджатыми
— Если бы меня назвали котенком, я бы застрелился, — отрывисто сказал Аверин, казалось, у него даже голос изменился, стал резче, злее. И Катя поняла, что его прямо захлестывает бешенство. — А если бы котеночком, то сразу бы издох.
Он встал и с силой задвинул за собой стул так, что под Катей задрожал пол. Направился было к выходу, но в последний момент приостановился и бросил через плечо, зло сверкнув глазами:
— Твои пафосные заявления о корпоративной этике звучат как издевка. Ты могла просто сказать, что не одна, этого было вполне достаточно. Мне ни к чему подержанный автомобиль, я всегда предпочту взять новый из салона, — развернулся и зашагал к выходу.
Катя с трудом подавила порыв схватить его за руку, удержать, объяснить, что у нее никого нет, и это ей звонил… сын? Она никак не привыкнет к тому, что у нее теперь есть сыновья, целых двое, ей в первую очередь следует заботится о них, и такой самовлюбленный сноб как Аверин первым исчезнет с ее орбиты с комической скоростью, лишь только узнает о мальчишках. Она очень правильно сделала, что промолчала.
Она смотрела на удаляющуюся спину в кожаной косухе, а сердце ворочалось и ныло от тоскливого осознания, что теперь уже точно между ними все кончено. Нестерпимо хотелось обвить эту спину руками, вновь почувствовать под ладонями твердые мышцы пресса, уткнуться носом в пахнущую шею и слиться в одно целое с байком, Климом и ночным шоссе.
Следует смириться с тем, что с Авериным ей ничего не светит, и если бы можно было его больше никогда не видеть, было бы не в пример легче. Катя грустно проследила, как Клим вышел из кофейни и двинулся в сторону паркинга. Она еще немного посидела, собираясь с силами — она и сама не ожидала, что отказать Аверину будет так тяжело, ей словно отдирать его от себя приходилось. Как он там сказал, «въелась в мозг»? Значит, он въелся ей прямо в душу…
Убедившись, что Клим скрылся из виду, встала и направилась к двери, дав себе твердое обещание больше на думать и не вспоминать об Аверине, но в ушах продолжало звучать презрительное: «Я предпочту взять из салона новый».
Глава 5
Этой ночью Кате снился Клим. Сон был очень хороший, правда, проснувшись, она не помнила деталей, но ощущения были удивительно приятные. Она даже зажмурилась и попробовала снова уснуть, в надежде еще продлить сон, где Клим смотрел на нее не зло и пренебрежительно, и не с вожделением, как в ту ночь, когда они оба сошли с ума, а совсем по-другому. С нежностью. Это было абсолютно новое, неведомое чувство, когда он будто ласкал взглядом, а еще улыбался, но не язвительно и с насмешкой, а тепло. И ей становилось тепло и уютно, хотелось самой подставляться под этот взгляд…
Сигнал будильника вырвал ее из объятий Клима, и тот растаял в отголосках сна, а Катя горестно вздохнула, вспомнив и вчерашний разговор, и то, что с сегодняшнего дня ей придется пять раз в неделю с девяти до восемнадцати видеться с Климом. Утешало только, что с перерывом на обед.
Она готовила завтрак, когда малыши проснулись и потянулись к ней в кухню обниматься. Это был их привычный утренний ритуал, обнять надо было обоих одновременно, чтобы не обиделись. Для этого Катя опускалась на коленки, обнимала мальчиков, а они укладывали ей головы на плечи, и так стояли втроем несколько минут, не шевелясь.