Чайная роза
Шрифт:
– Чамберс уже подал карету к парадным дверям, мадам, – сообщила миссис Биггз, одобрительно кивнув. – Сказать ему, что вы сейчас же спуститесь?
Сквозь охватившее ее оцепенение Чайна услышала собственный невыразительный голос:
– Да, благодарю вас, миссис Биггз.
Тина, занятая свадебным венком и тонкими кружевными перчатками, не заметила брошенный в ее сторону умоляющий взгляд, и Чайне ничего не оставалось, кроме как последовать за миссис Биггз.
Чамберс в своей лучшей, голубой с золотом, ливрее ожидал ее у подножия широких ступеней, ведущих к парадному входу. Церемонно поклонившись, он повернулся к карете и распахнул дверцу.
– Моя дорогая, ты просто восхитительна, – просияла она, – вчера, в самые тревожные часы, я говорила сэру Рейналфу, что он не будет разочарован. Этот мошенник, его брат, заслуживает самого сурового наказания. Надеюсь, тогда он поймет, что ему никогда не сравниться с сэром Рейналфом.
«Что верно, то верно», – уныло подумала Чайна. По части злобности и обмана сэру Рейналфу нет равных.
На протяжении всего пути она демонстративно игнорировала леди Пруденс. Глядя на экипажи, выстроившиеся вдоль обрамленной деревьями аллеи, ведущей к церкви Святого Винсента, она отчаянно пыталась найти в себе силы, чтобы выдержать предстоящую церемонию.
Хотя сэр Рейналф поклялся, что позаботится об освобождении Джастина, Чайна не собиралась верить ему на слово. Она не поставит ни одной подписи, даже в церковной регистрационной книге, пока не получит доказательства того, что Джастин на свободе. И не важно, что будет потом. Не важно, что станет с ней, хорошо или дурно с ней будут обращаться.
У входа в церковь их поджидал сэр Уилфред.
– Потрясающе! – благоговейно воскликнул он, когда Чайна выбралась из кареты. – Просто потрясающе! Вы копия своей матушки! Так же прекрасны!
Чайна даже не улыбнулась. Ее самообладание быстро таяло, и не хватало только, чтобы этот старый осел навязывал ей свои воспоминания. Она не чувствовала себя ни красивой, ни тем более потрясающей. И сомневалась, что когда-либо снова почувствует себя таковой.
Заиграл орган, и по сигналу служки, стоявшего в дверях церкви, сэр Уилфред взял ее под руку.
«Не может быть, – лихорадочно подумала Чайна, двинувшись по проходу, – что все это происходит на самом деле». Колени ее подгибались, сердце трепетало, во рту пересохло, к глазам подступали слезы.
«Джастин!» – взывала ее душа.
Преподобный мистер Феллоуз улыбался и кивал, сверкая пышным церковным облачением.
«О, если бы Джастин ворвался в дверь и положил конец этому издевательству! Если бы…»
Сэр Рейналф казался особенно привлекательным в жемчужно-сером фраке и белых бриджах. В карих глазах, наблюдавших за ее приближением, мерцали желтые искорки. Гости оживились, выражая свое восхищение невестой приглушенными возгласами.
«Вот сейчас. Сейчас он появится. Он не позволит этому случиться».
Чайна не могла заставить себя взглянуть на сэра Рей-нал фа, не в силах видеть его торжествующую улыбку. Опустив глаза, она уставилась на изящный букет из орхидей и гардений, каким-то образом оказавшийся у нее руках. На ложе из цветов ослепительно белела единственная роза.
«…Залог того, что он всегда придет на помощь…»
Джастин! Джастин здесь! Он пришел за ней.
Вспыхнув, Чайна лихорадочно огляделась в надежде на отсрочку приговора. По рядам пронесся удивленный ропот, многие из собравшихся оборачивались, бросая настороженные взгляды назад, на массивный портал церкви.
Нотам никого не было, кроме Чамберса. Он стоял, сложив
Сэр Рейналф взял Чайну под руку и повел к алтарю. Музыка стихла, преподобный Феллоуз важно выступил вперед:
– Дорогие друзья, мы собрались сегодня перед лицом Господа…
Глава 14
Леди Чайна Кросс стояла у входа в огромный, заполненный людьми бальный зал в холодном смятении. Рядом ее супруг любезно приветствовал череду гостей, тянувшихся из парадного холла. По пути из церкви и во время свадебной трапезы сэр Рейналф сиял улыбками, принимая комплименты и добрые пожелания, расточаемые его молодой жене. Чайна выглядела потрясающе, являя собой интригующий образ молодой красавицы, казалось, за одну ночь избавившейся от робости и неловкости, свойственных юности. До сих пор она не сказала ему ни одного вежливого слова и не удостоила ни единым взглядом, в котором не светилась бы неприкрытая враждебность. Однако ее сдержанность, очарование и свежесть в сочетании с невероятной аурой чувственности возбудили его интерес до крайности. Было ли это связано с сознанием, что он вскоре получит нечто, принадлежавшее Джастину, или просто с тем фактом, что он добился своего, – сэр Рейналф не знал. Он ощущал трепет, пронзавший Чайну каждый раз, когда он касался ее, видел румянец, вспыхивающий на ее щеках в ответ на его многозначительные улыбки, и знал, что этой ночью его ждет не меньшая награда, чем обретение финансовой независимости.
Все еще занятый волнующими мыслями о свадебном ложе, сэр Рейналф сделал знак музыкантам и повернулся к Чайне:
– Позвольте пригласить вас, моя дорогая. Начать танцы – одна из приятных обязанностей молодоженов.
Чайна вложила руку в его ладонь и собрала в горсть складки платья. Двинувшись вместе с ней к центру танцевальной площадки, сэр Рейналф склонился ниже и вкрадчиво произнес:
– Вы прекрасно держитесь, леди Кросс. Вряд ли кто-нибудь из гостей догадывается, что ваши мысли витают где-то далеко.
Чайна подняла на него спокойный взгляд:
– Они это узнают, сэр, если вы не сдержите своего слова.
Он поклонился и поцеловал тыльную сторону ее ладони.
– Я отправил Чамберса в Портсмуте четкими указаниями. Он должен вскоре вернуться с сообщением, что ваш любовник благополучно препровожден на борт «Реюниона» и что корабль отплывает с вечерним приливом.
– А если они пропустят прилив?
– Они его не пропустят, – невозмутимо отозвался он.
– Как вы можете быть уверены? – поинтересовалась Чайна, смутно сознавая, что присутствующие встретили их появление в кругу танцующих аплодисментами. – И как я узнаю, что Джастин бежал из тюрьмы и скрылся из Англии, а не стал жертвой «несчастного случая» на пути к свободе?
Сэр Рейналф улыбнулся:
– Ну, едва ли такие вещи можно сохранить в тайне. Можете думать обо мне что угодно, моя дорогая, но я не способен на хладнокровное убийство. В честной схватке, да, я не колебался бы ни минуты. Будь он свободен и претендуй на то, что по праву принадлежит мне, – да, причем любыми средствами, находящимися в моем распоряжении. Но чтобы убить безоружного, закованного в цепи человека?
– Закованного в цепи?
– Естественно. Неужели вы думали, что ему позволят выйти из тюрьмы без оков и охраны? Нет, моя дорогая, даже я не рискнул бы искушать судьбу до такой степени. Сомневаюсь, что целая рота солдат смогла бы удержать его в этом случае.