Чайная роза
Шрифт:
— Да, — ответил Чарли.
— Второй этаж. Вверх по лестнице и налево. Там уже есть мужчина. Констебль. Сказал, что он ваш жилец.
Кейт кивнула и пошла к лестнице.
— Минутку, — чопорно сказала вторая монахиня. — Она не может идти туда со всеми детьми. Это больничная палата…
— Сестра Агата! — резко одернула ее первая. — Не обращайте внимания, миссис Финнеган. Ступайте, милая. Скорее!
Кейт бегом поднялась по ступенькам. Фиона следовала за ней, но ей мешал младенец. Она была ближе к сестрам, чем те думали, и услышала их разговор:
— Сестра Агата, иногда милосердие
— Ох, нет… нет! — зарыдала Фиона. Ее голос эхом отдался от стен вестибюля. Она сунула Эйлин констеблю Коллинзу и понеслась догонять мать. Дверь палаты они толкнули одновременно и увидели душераздирающее зрелище.
Падди лежал на койке у входа в голую длинную комнату, называвшуюся мужской палатой. Его глаза были закрыты. Он что-то мычал и мотал головой из стороны в сторону. Его дыхание было мелким и частым; лицо, покрытое синяками всех цветов радуги, заливал пот. Когда они подошли ближе, Падди снова ощутил приступ боли и скорчился, моля Бога, чтобы все поскорее закончилось. Фиона заметила, что его руки сильно ободраны, а на месте правой ноги ничего нет. Абсолютно ничего.
Рядом с его кроватью сидел Родди в синей форме. Услышав шаги, он обернулся. Лицо бедняги было мокрым от слез.
— Ох, Кейт… — сказал он.
Кейт, спотыкаясь, подошла к койке.
— Падди… — прошептала она. — Ты слышишь меня?
Финнеган открыл глаза, но не узнал жену. Его снова скрутила боль. На этот раз он выгнулся дугой и вскрикнул.
Фиона закрыла глаза; видеть это было выше ее сил.
— Помогите моему папе, — взмолилась она. — Кто-нибудь, помогите, пожалуйста! — Испуганная Эйлин верещала в руках у констебля. Сими уткнулся головой в колени Чарли. Вскоре у койки отца появились врач и две сестры. Сестры придержали больного, а врач вколол ему в руку морфий. Через несколько секунд, показавшихся Финнеганам вечностью, боль утихла.
— Миссис Финнеган? — спросил высокий седовласый врач.
— Да…
— К сожалению, должен сказать… ваш муж — не жилец. При падении он сломал обе ноги. Мы были вынуждены тут же ампутировать правую, иначе он умер бы от потери крови. — Врач сделал паузу. — У него есть и другие повреждения, вызвавшие внутреннее кровотечение… Мы пытаемся избавить его от боли, но этого надолго не хватает… Мне очень жаль.
Кейт закрыла лицо руками и зарыдала. Фиона подошла к отцу и взяла его за руку. Голова кружилась от шока. Случившееся не укладывалось в сознании. Еще совсем недавно она попрощалась с отцом, когда тот шел на работу. А теперь он лежал на больничной койке, разбившийся насмерть. «Этого не может быть, — думала она, глядя на отцовскую руку, казавшуюся такой большой по сравнению с ее собственной. — Это невозможно…»
— Фи…
— Да, папа. Что?
Он проглотил слюну.
— Воды.
Она схватила кувшин, стоявший на тумбочке другого больного, наполнила стакан, позвала мать, подняла отцу голову и поднесла стакан к его губам.
Кейт тут же оказалась рядом.
— Падди… — улыбаясь сквозь слезы, промолвила она. — О боже… Падди…
— Кейт… — прохрипел отец. Его грудь вздымалась и опадала. — Посади меня. — Его отсутствующий взгляд исчез; Падди узнал
Кейт и Фиона бережно приподняли его, остановились, когда он вскрикнул, и подложили ему под спину подушку. Его дыхание стало пугающе частым; на секунду Падди закрыл глаза, пока боль в груди не утихла. Собрав остатки сил, он жестом подозвал к себе детей.
Падди потянулся к Эйлин. Констебль Коллинз передал малышку Кейт, и та бережно посадила ее на кровать. Падди обнял ее изувеченными руками, поцеловал в ручку и в лобик, а потом отдал жене. Услышав голос отца, Сими перевел дух и устремился к нему. Фиона успела схватить брата за руку и срывающимся голосом велела ему быть осторожнее.
— Почему? — попятившись, обиженно спросил мальчик.
— Потому что папе очень больно.
— Что у него болит?
— Нога, Сими.
Сими обвел взглядом нижнюю часть тела отца, закусил губу, посмотрел на Фиону и сказал:
— Но у папы нет ноги.
Хотя шок Фионы еще не прошел, она сумела справиться с собой и негромко ответила брату:
— Сими, одной ноги у него действительно нет. Болит другая.
Сими кивнул. Затем он тихо, как мышка, подошел к отцу, поцеловал его колено и погладил; его маленькие пальчики были легкими и бережными.
— Папа, так лучше? — спросил он.
— Да, Сими, — прошептал Падди. Он потянулся к сыну, обнял, поцеловал в щеку и отпустил.
Потом отец позвал Чарли, сказал, что теперь он глава семьи, а потому должен заботиться о матери, брате и сестрах.
— Нет, па, ты поправишься…
Отец цыкнул на него, а потом попросил достать часы из кармана жилетки, висевшей на стуле в изножье кровати.
Когда Чарли сделал это, Падди сказал сыну, что когда-то они принадлежали его деду, а теперь принадлежат ему.
— Ты хороший парень, Чарли. Береги эти часы. Следи за ними.
Чарли кивнул и отвернулся. У него затряслись плечи.
Падди повернулся к Фионе, по-прежнему стоявшей у койки. Она плакала.
— Фи…
Девушка подняла голову. На нее смотрели синие глаза отца.
— Обещай мне, детка, — с усилием сказал он, — что исполнишь свою мечту, чего бы это ни стоило. Вы с Джо сможете открыть свой магазин, что бы там ни говорили люди… Обещай…
— Обещаю, па, — ответила Фиона, проглотив слезы.
— Вот и молодец. Я буду следить за тобой. Я люблю тебя, Фиона.
— Я тоже люблю тебя, папа.
Падди повернулся к Родди и взял его за руку. Мужчины молча посмотрели друг на друга; слова им не требовались. Потом Падди отпустил руку, и Родди отошел в сторону. У Падди снова началась одышка. Какое-то мгновение он лежал молча и смотрел на Кейт. Жена плакала и не могла поднять голову, чтобы посмотреть на него.
Восстановив дар речи, Падди погладил ее по щеке.
— Не плачь, милая, не плачь, — мягко сказал он. — Помнишь тот день в церкви, много лет назад? День, когда я впервые обратил на тебя внимание? Тогда ты была совсем девчушкой. Худенькой девчушкой. Бежала по сугробам, потому что опаздывала на мессу. Я возвращался из кондитерской, но пошел за тобой. В кармане у меня лежал сандвич с ветчиной и пах на всю церковь. Ты была самой красивой девушкой, которую мне доводилось видеть.
Кейт улыбнулась сквозь слезы: