Чайный мастер и детектив
Шрифт:
Сантидень.
Если она остановится - если она на самом деле поразмыслит о том, что собирается сделать, то она застынет.
– «Гармоничный траффик»?
– Да?
– Мне нужно войти в глубокие пространства.
Мгновение - медленное, мучительное - прежде чем пришёл допуск, заметно окрашенный изумлением.
Она сделала глубокий вдох и погрузилась.
Поначалу её охватило умиротворение. На корпусе расплывался маслянистый свет, предметы смещались и изменялись, по коридорам разносился утробный гул, как сердцебиение. И затем, когда она зашла глубже,
Тела. Лейтенант Хан, разорванная на части, когда корабль мятежников уничтожил стыковочный модуль, её резкое угловатое лицо над растерзанным телом. Повреждения распространяются, охватывая жилые отсеки и двигатели, проходя через всё тело Дочери Теней, испепеляя картины и мебель по пути в центральный отсек. В лишенных воздуха коридорах разбросаны солдаты, их стоны и крики до сих пор звучат в воспоминаниях. И капитан Вин, пытающаяся добраться до центрального отсека, лицо сжимается и искажается, кожа залита светом. Глубокие пространства рвут её на части, и царапанье в дверь центрального отсека сменяется тихим стоном, а потом - ничего. Снова и снова попытки Дочери Теней удержать системы управления, которые выскальзывают из её хватки, и ощущение, что всё становится далеким и бессмысленным. Боты сталкиваются друг с другом, коридоры цепенеют, пока не остается только холод и пустой центральный отсек, наглухо закрытый, словно замки и двойные двери могут изменить то, что происходит снаружи...
Вернись назад.
Ещё есть время. Она должна...
– Не могу, - прошептала она.
Лун Чау добралась до Туйет и неловко обхватила девушку, пытаясь оградить от глубоких пространств. Как будто такое возможно: здесь нет защиты, защиты от того, что кромсает тенекожу на неопознаваемые волокна и превращает тело цветом и жесткостью в нефрит. Лун Чау на мгновение повернулась. На канале связи появились тёмные, далекие очертания Скорби-по-Четырём-Благородным. Она медленно произнесла:
– Тран Ти Ким Оан.
Это было настолько не к месту, что Дочь Теней на мгновение забыла, где находится.
– Моя бывшая ученица, - пояснила Лун Чау.
– Умная, смышлёная девочка - учить одно удовольствие.
– Опять никаких эмоций. Ни намёка на то, где она и что припоминает.
– Такой светлый ум. Если бы только ей позволили учиться как следует...
Они падали, глубже и глубже, уносимые течением, всё вокруг них расплывалось и смещалось. Лицо Туйет на плече Лун Чау, длинные волосы, которые темнели, становились хрупкими и отламывались клочьями; слёзы, что превращались в твёрдые жемчужины; а глаза уже начинали выпучиваться.
– Пока она не пропала, - сказала Дочь Теней. Она удивилась, обнаружив старый гнев, достаточно сильный, чтобы выжечь всё остальное.
– Из-под вашего присмотра.
Молчание. Затем Лун Чау ответила:
– Её семья хотела, чтобы она пошла в армию. Самый быстрый способ возвыситься - заслужить честь и репутацию для семьи. Досадный выбор. Пустая трата моих сил и времени.
– Пустая трата?
– Дочь
– Вот почему вы решили зарабатывать другим способом.
– Вы не понимаете.
– Голос Лун Чау звучал мягко.
– Она просила меня помочь исчезнуть. Мне пришлось выбирать, кому сохранить верность - ей или её семье. Не то чтобы это был сложный выбор. Ответ был очевиден.
– Она...
– Жива и здорова. Я иногда получаю послания.
– Дочь Теней не видела улыбку, но прекрасно представляла - медленная, ленивая, постепенно расплывающаяся на всё лицо Лун Чау.
– И если цена этому – подозрения людей, то пусть подозревают. Меня допрашивал трибунал, но если постараться, есть способы пустить их на ложный путь.
– Деньги...
– Она мне заплатила. За э-э... услуги.
– Вы... вы позволили семье думать, что она мертва.
– Дочь Теней уже была почти там. Давление на корпус стало нестерпимым. Когти, скребущие её снова и снова, воспоминание о борьбе, беспомощности и сломленности, а в ушах только крики умирающих.
Она...
Она справится.
– Конечно. Как только они узнают, что девушка жива, её выследят и притащат домой. Ради её же блага.
– Сарказм в её голосе был почти невыносим.
И Туйет... Конечно, Туйет, юная, сбежавшая от семейных неурядиц, напомнила Лун Чау бывшую ученицу.
– У вас почти не осталось времени, - резко сказала Лун Чау. Туйет обмякла в её руках: пальцы изогнулись под неестественными углами, от ногтей и волос потекли твёрдые чёрные бусины.
– Скажите, что мой рассказ был полезен.
Теперь она их видела, не удалённо по каналу связи, а через собственные датчики. Два тела - высокая громоздкая Лун Чау крепко держит Туйет, обвив руками и ногами затвердевающее, распадающееся тело девушки.
Последний прыжок - во мрак, где когда-то она так отчаянно молила о конце, через пространство, тяжелое и тёмное, как руки, в последний раз настойчиво тянущие вниз. И вот она приблизилась к обеим настолько, что можно дотронуться, открыть шлюз и послать за ними ботов и шаттл.
– Я здесь, - сказала она.
Милиция не обрадовалась. Они знали Лун Чау, но определенно не ожидали, что им позвонят из больницы и вручат почти закрытое дело. Но они приняли это как должное, хотя и без особой любезности.
Когда они покинули больницу - после того, как Лун Чау, молчаливая и сдержанная, понаблюдала за Туйет, спящей на взмокших от пота простынях, с круглыми шрамами на кончиках пальцев и кожей нездорового цвета погребального савана, - Лун Чау направилась прямиком в трибунал и в камеры.
К огромному удивлению Дочери Теней милиция впустила их обеих.
Бабушка Кюэ ждала их, сидя на жестком полу камеры под неумолимым приглушённым светом сверху. Она казалась бледной и измождённой, под глазами синяки, ни капли прежней самоуверенности.