Чайный мастер и детектив
Шрифт:
Лун Чау пристально смотрела на неё, но молчала.
Бесследно исчезла шестнадцатилетняя девушка, которую тяготила жизнь в семье. Ходили мрачные предположения, что её просто продали в рабство или какому-нибудь любителю юных покладистых наложниц. На допрос в трибунал приводили всех домочадцев, родственников и слуг. Ничего существенного не выяснилось, девушка по-прежнему считалась пропавшей, все семь лет, и все понимали, что' это означает на самом деле.
У Лун Чау дрожали руки. Боты опять вылезли, уселись на запястьях, но ничего не впрыскивали. Наконец она заговорила,
– Трибунал меня допрашивал. Подробно. Я по-прежнему здесь. Не в тюрьме, не в изгнании, не казнена.
– Как и Скорбь-по-Четырем-Благородным?
– Туше.
– Расскажите.
– С чего бы?
– С того, что вы потащили меня с собой. С того, что вы как минимум задолжали мне правду.
С того, что она вскрыла Дочь Теней как гранат, надавила на старые раны так, что они начали кровоточить; препарировала её как труп в ангаре и ушла прочь, когда потеряла интерес.
– Я?
– Лун Чау некоторое время изучала её. Дочь Теней не двигалась - циклически сменялись изображения её помятого корпуса, тёмные очертания двигателей, сады Лазурных Драконов спереди, которые выгравировали мама и давно умершая сестра.
Наконец Лун Чау встала из-за стола. Её руки больше не дрожали, движения стали медленными и осторожными. Не осталось и следа от сдерживаемой энергии, теперь просто гнев.
– Вы ошибаетесь. Я ничего не должна вам рассказывать. Как я уже говорила: дедукция, не домыслы.
– Я не вы!
– Несомненно. А теперь прошу прощения...
– Вы собираетесь просто так уйти?
Лун Чау даже не обернулась.
– Я расскажу им, - сказала Дочь Теней.
– Дому.
И тут же замолчала - с чего бы им доверять ей больше, чем Лун Чау?
– Воля ваша, - ответила Лун Чау и вышла, не оглянувшись.
Когда Дочь Теней вернулась в офис, там по-прежнему горел свет и всё ещё висели остатки прерванного обследования предыдущего клиента. Когда она вошла, сновавшие на полу боты сбились в кучку, а карта активности автоматически открылась перед ней.
Но у неё ни к чему не лежала душа.
Шестнадцатилетняя девушка.
Она считала Лун Чау колючей и бесчувственной, но та оказалась иной.
«Контроль, - сказали Капли-Камень-Точат.
– Вот валюта, которой тебе всегда недоставало».
В данный момент этого у неё было так мало, что впору рассмеяться. Или разрыдаться, или и то, и другое.
В итоге она сделала единственное, что пришло в голову, хотя в этом не было ничего ни приятного, ни расслабляющего: связалась с Бао.
Бао откликнулась почти без промедления. Она сидела в своём офисе среди безукоризненных книжных полок с аккуратно расставленными книгами, все по издательским сериям, помятые и потрепанные.
– Корабль?
– Настороженное удивление.
– Я не по поводу арендной платы, - успокоила Дочь Теней. В каком-то смысле по поводу - потому что Лун Чау больше не собирается ей платить, потому что она потратила всё это время на расследование, которое нельзя считать надёжным, в то время как ей следовало сосредоточиться на ничтожно малом
– Да?
– Мне нужна кое-какая информация. О семье Внутренней станции.
Бао зашевелилась, и Дочь Теней продолжила:
– Не о Западном Павильоне Ли.
Бао слегка расслабилась. Значит, конфликта лояльностей нет. У неё на столе лежала физическая книга - пожелтевшая от времени, с коричневыми пятнами, как на коже старика. Похоже на одно из дешёвых изданий ранней Лао Цюй - «Нефрит и Лань». Книга не представляла особой ценности, кроме сентиментальных воспоминаний.
– Почему бы и нет. Спрашивай.
– Тран Ти Ким Оан, - сказала Дочь Теней.
– Золотой Карп Тран.
– Бао внимательно посмотрела на неё. Её боты закачались, как ивовые ветки.
– Старая история. С чего вдруг такой интерес?
– Это дело всплыло, - ответила Дочь Теней.
Бао подняла бровь.
– Надо же.
Придётся чем-то поделиться, иначе ничего не получишь взамен.
– Учительница. Я думаю...
– Далеко, далеко отсюда в центральном отсеке она ощутила желчь.
– Думаю, это моя клиентка.
Она решила, что Бао будет насмехаться над её моралью, но у женщины застыло лицо: действительно тревожный эффект, потому что оно у неё и так не отличалось выразительностью.
– Это была отвратительная история, - сказала она наконец.
– Она произвела огромное впечатление на высшее общество. Ким Оан было шестнадцать, и её хорошо оберегали. Знаешь, как такое бывает. Она хотела наслаждаться жизнью, семья же хотела держать её в безопасности и обеспечить ей самое лучшее будущее.
– А её учительница?
– Учительница была заносчивой.
Кто бы мог подумать.
– Проблемы с семьей?
– Она перешла некоторые границы, да. Поступала по-своему и обращалась со старшими, как будто не была по возрасту ближе к их детям.
Характерно для Лун Чау - спустя семь лет никакой разницы.
– Удивляюсь, что они её держали.
– Она нравилась старшей бабушке. Они... много спорили по поводу подобающего поведения, всё время оттягивали. И не успели уволить её до того, как...
– Ким Оан исчезла.
– Да. Был день рождения старейшей бабушки в семье, и все ушли выказать ей почтение. Ким Оан нездоровилось, болезнь казалась заразной, поэтому она осталась под присмотром учительницы, собираясь поздравить по сети. Когда она не вышла на связь, родные в панике вернулись. Она исчезла, а учительница заявила, что ничего не заметила.
Очевидная подозреваемая.
– Полагаю, милиция к ней присматривалась.
– И не просто присматривалась. Ничего конкретного не всплыло, но...
– Бао замялась.
– Что дальше?
– спросила Дочь Теней. Хуже уже не будет.
– Через несколько месяцев после того, как расследование закрыли, у твоей учительницы оказалось довольно много денег. Их отследили до торговцев живым товаром.
– Работорговцы.
– Она старалась говорить ровно, без эмоций. Приходилось, иначе она взорвется.