Чё делать?

В. Попов-Попов

ЧЁ ДЕЛАТЬ?

роман

1

Пустырь был огромный, в 2-3 футбольных поля. Он бесстыдно развалился, как грязный бомж на остановке, почти прямо в центре города. С одной стороны он упирался в улицу имени пятьдесят пятой Конной армии, с другой – во вторую Фабричную. Возмущенный Ильич махал ему чугунной ладошкой, как будто пытался прогнать. Замыкал окружение пустыря частный сектор. Частный сектор плавно переходил в гаражи, гаражи лепились вдоль железной дороги, железная дорога бежала вдоль речки, речка впадала в Волгу, а Волга в Каспийское море. Поколения городских властей и архитекторов бились с пустырем, но все в пустую. В начале 80-х на его месте решили построить новый микрорайон из панельных девятиэтажек. Когда первые две коробки выросли до четырех-пяти этажей, они начали коситься, трещать по швам и куда-то проваливаться. Под пустырем оказались какие-то

пустоты, по которым текли подземные воды, а где они не текли, лежали какие-то ненадежные зыбучие пески. В общем, строить было нельзя. Коробки остались стоять на память о первой неудачной попытке покорения пустыря. Потом в городе появились мэры. Один из них решил разбить на пустыре сад. Ряд засохших саженцев долго напоминал об этом благородном, но тоже неудачном порыве. Зато на пустыре прижился книжный рынок. Потрепанные интеллигенты продавали друг другу свои библиотеки, патлатые, стареющие юноши менялись пластинками, юноши пoсвежее и попрыщавее продавали видеокассеты, а на самых задворках рынка тихой сапой пробивалась порнуха. Затем появились диски, рынок стал шумнее, молодежнее. Букинисты постепенно исчезли как вид, остался только крикливый дядя Юрик. Пласты толкал одинокий битломан, пока ему не разбили и пласты, и очки как у Леннона. На рынок стала наведываться милиция с проверками, чтобы набрать себе побольше новых фильмов. Говорят, потом два сержанта стали кинокритиками. Рынок продолжал по инерции называться книжным, пока молодежь с дисками не была выдавлена с натоптанной площадки торгашами-автомобилистами. С этого момента он стал называться Железкой. Сюда приезжали за деталями даже из самого Тольятти. Популярность сыграла плохую шутку с Железкой. Доходное торговое место было куплено могущественной, по слухам столичной, фирмой. Друг за другом исчезли автомобилисты, саженцы, недостроенные панельные коробки и, наконец, дядя Юрик. Экскаваторы разворотили пустырь, как тузик грядку, потом нагрянули стаи камазов с бетономешалками, потом вырос огромный железобетонный скелет, как будто на пустыре откопали какое-то циклопическое доисторическое чудовище. Оно стало обрастать стеклянной чешуей, и через год засияло, заиграло красками; а на морде-фасаде появилась вывеска размером с десять окрестных гаражей – торговый центр «Новый свет». Остатки пустыря были залиты толстым слоем бетона.

2

Золотой голос страны пропал примерно через полчаса после выступления. Ладно бы просто пропал, но он пропал вместе со своим хозяином, певцом Стасом. В 15 00 торжественно разрезали ленточку, толкнули речь, в 15 20 местная танцевальная группа открыла праздничный концерт по случаю открытия «Нового света». Открытие было чисто символическим , центр заперли, чтобы собравшаяся толпа не разнесла его шикарные внутренности. Последним должен был выступать сам Стас. В 19.00 его внесли на эстраду, в 19.17 вынесли, в 21.45 у него был рейс обратно в Москву, но самолет улетел без звезды. Администратор Леночка, она же в этой малобюджетной поездке специалист по мейк апу, постучала в импровизированную гримерку звезды, как обычно, через полчаса. Потом еще раз. Потом, не дождавшись ответа, вошла. Стасика не было перед зеркалом, его задорный костюмчик из джинсов со стразами и рваной футболочки валялся сиротливо на полу. Леночка была озабочена. Через 5 минут она была расстроена, еще через 15 минут она бегала в панике, бледная как смерть. К тому времени генеральный директор «Нового света» опрокинул тост за успех предприятия, три тоста за каждый этаж центра, тост за торговлю, тост за город, тост – за партнеров, за поставщиков, за подрядчиков, за строителей, а так же за начальника департамента землепользования, начальника департамента водоснабжения, главу РОВД, ГУВД, ГИБДД , за мэра и за себя самого. Поэтому он не сразу понял, о чем речь, когда ему сообщили о пропаже. Он успел еще выпить за родину и за жену, когда до него дошел смысл сказанного. Он не протрезвел, как обычно пишут в романах. Просто разбил бутылку об охранника, сообщившего новость. Потом куда-то рванулся, но упал и забылся тревожным сном. За него не спал его заместитель по общим вопросам. «Спокойствие, только спокойствие», – подумал он и заорал в трубку на охрану:

– Прое…али пид…СА, где, млядь, вы были? Сношались? На зоне будете у меня сношаться …

Через пять минут размышлений вслух о судьбах охранников добавил спокойнее:

– Проверить все, на х, заблокировать все входы и выходы, пройти по периметру, осмотреть окна, самых тупых расставить по этажам. Докладывать все и стоять пока не дам отбой. Кто, мля, уснет на, разбужу и удавлю на х.

– Те чЁ, помочь? – лениво и покровительственно предложил заму бывший коллега, ныне начальник ГУВД.

– Не, сами справимся.

– ПАняаатно. Ну чЁ, банкет окончен?

3

Лиза смотрела на трансформера, а видела Стаса. Он лежал раненый в углу подвала, бледный и красивый. Стразы поблескивали в луче света, который лился из тусклого окошка. Лиза подошла и деловито начала перевязывать рану. Стасик встрепенулся.

Молчите, – сказала она строго, – вам нельзя говорить, у вас опасная рана, – и забинтовала ему обнаженный, поцарапанный бицепс. Кумир благодарно посмотрел на нее. Прошелся взглядом по ее светлым волосам, серым глазам с длинными ресницами, пухлым губам, щекам, бюсту 3 размера и спустился ниже по фигуре. Он полюбил ее сразу. Лиза поняла это по его глазам. Признаться вслух Стас не мог, ведь она сама попросила его молчать. «Я спасу вас, не бойтесь». И она спасала его от всех врагов, жертвуя собой в последний момент. А потом они жили долго и счастливо, но это уже было в таком тумане, что не разглядеть. Поэтому она опять мечтательно вернулась в подвал к раненому Стасу.

«Лиза, ты не представляешь себе, сколько у меня врагов. Брось меня», – заговорил Стас, несмотря на запрет. Он сразу перешел на «ты», потому что начал испытывать к девушке не только влечение, но и безграничное доверие. «Но один друг у вас точно есть», – грудь Лизы начала вздыматься от волнения, – «это я…»

– Ты чоо, Лизка? Лииискаа! Корова ты пергидрольная, че застыла? Очнись, красавица! В школе могла ворон считать, а здесь давай работай. Поставь трансформера на место, коробки подвинь сюда, медведей на нижнюю, чтоб мелкотня видела, да осторожней ты, я за них деньги платила. Да че ж ты все роняешь? Поколение дебилов, только чупа-чупсы сосать можете. Я тя для чего на работу взяла? Что б помогала мне, а не товар портила. Сломаешь мне игрушки, я тя обратно на улицу выкину, поняла?

– Поняла, поняла, теть Свет. «Крыса старая, старуха-процентщица» – гордо ответила про себя Лиза и поставила на полку упавшего викинга с большим топором.

Светлана Михайловна немного лукавила, когда ругала нерадивую помощницу за сломанные игрушки. Товар она закупала в Москве, то есть не совсем в Москве, а на задворках люберецкого рынка. Брала у китайцев неликвид с дефектами и сама их по мере сил и фантазии исправляла. Драконы, динозавры, рыцари, хоббиты, робокопы, самолеты, автомобильчики, солдатики – все менялись запчастями и поражали воображение сочетаниями. Иногда у терминатора была голова Барби, только бритая, потому что так мужественней. Сама Барби часто попадала на полку с проволокой вместо ног, а протезы скрывал самодельный сарафан. Однажды Гарри Поттер держал вместо волшебной палочки автомат и его очень быстро купили. Совесть Светлану Михайловну не мучила. Что супермен, что бакуган, что автобот – ей было все равно. Дебильные игрушки для дебилов тупых, – так она говорила, потому что раньше была учительницей на хорошем счету. В «Новый свет» Светлану Михайловну взяли благодаря племяннику. Женек работал охранником и дорос до начальника смены. Через него она занесла конверт куда надо, то есть Антон Петровичу. Подарила еще пакетик игрушек, но пакетик вернули, сказали, что трансвеститы-инвалиды (это был Терминатор в розовом платьеце, без ног ) пятилетним девочкам не игрушки.

4

Женек не спал всю ночь, был помятый, как фантик от съеденной конфеты, злой, как черт или подросток, которому надо вставать в школу. «Гандон Патроныч всю ночь гонял, искали там этого… Мы такие стоим, обалдели прям. Орет, на, как пострадавший.Всех кроет. Мы сначала ваще не врубались, че этот придурок хочет. Я ему такой: «Спокойно, – говорю, – давай по порядку». Оказалось, звезда московская слиняла куда-то или грохнули. Концы вводу, тела нет. Говорю: «Нормально, ща сделаем все как положено».

– Женек, а Женек.

– Че?

– Пушкин через плечо. Кончай свою поэму, достал, сколько можно одно и тоже с утра слушать. Я вас в школе наслушалась, дебилов.

– Я, может, не тебе рассказываю, а Лизке. Патроныч, ваще, сказал всем свои складские помещения проверить на предмет нахождения улик и следов. Так что, теть Свет, двигай, может, найдешь там этого москаля. Или, – Женек понизил голос и повернул стриженную голову к Лизе, – труп его, расчлененный.

Лиза отвернулась, ей было неприятно, что о Стасе Атасове говорили в таком тоне:

–Ирония здесь неуместна. Тем более Светлана Михайловна, мне уже все рассказала.

Женек вдруг спал с лица, и Лиза даже испугалась, что ответила слишком сурово. Она испугалась еще больше, аж, ойкнула со страху, дернувшись всем телом и колыхнув грудью, когда за спиной раздался тихий, но очень страшный, сиплый голос:

– Жопа. Я тебя с продавщицами послал заигрывать? Где твоя смена?

Бледный Женек не смел шелохнуться и оправдаться, и, вообще, забыл обидеться.

– Пшел, на склад, проверь и доложишь.

– Есть.

Начальник смены, отличник по физкультуре и НВП, три месяца в секции бокса, два – в самбо, дворовый козырь, когда-то размазавший самого Димона-каратиста из 8-го А», собрал остатки пацанского достоинства и попробовал не побежать.

–Ну, живааа, – рявкнул страшный Патроныч, и Женек побежал.

– Лизонька, дорогая, на ключи, покажи наше помещение, – проворковала Светлана Михайловна и сделала царский жест рукой, рефлекторно войдя в образ фем фаталь при виде зама.

Лиза еле догнала Женька у эскалатора.