Че Гевара. Важна только революция

Андерсон Джон Ли

Измученный болезнью и тяжелыми переходами, Че не всегда мог совладать с собой. Однажды он ударил ножом свою лошадь за то, что она двигалась слишком медленно. В результате у нее в боку открылась огромная рана. Че собрал партизан и сказал им: «Мы в тяжелом положении… Бывают моменты, когда я теряю контроль над собой; это изменится, но пока что мы должны вместе нести это бремя, и тот, кто чувствует, что у него не хватает сил, пусть честно скажет об этом». Некоторые партизаны промолчали, но большинство заявили о готовности продолжать поход.

С местными жителями установить взаимопонимание никак не удавалось. Чтобы придать своей борьбе серьезный масштаб, партизанам необходимо было проявить себя на более населенной территории,

но для этого им требовалось больше бойцов. Среди гражданского населения появление бойцов Че обычно вызывало страх и даже панику, и, для того чтобы получить еду и необходимую информацию, им частенько приходилось прибегать к прямому давлению, например удерживать кого-нибудь в качестве заложника, пока его родственник или друг выполнял для них те или иные задания.

6 июля шестеро партизан Че угнали грузовик на шоссе между Санта-Крусом и Кочабамбой и заехали на нем в Самайпату. Это излюбленное туристами место, известное древним храмом инков, располагало собственной больницей и небольшим армейским гарнизоном. Парадоксально, но факт: эта акция, самая отчаянная на тот момент, не имела никакой военной цели — партизанам требовались всего лишь препараты от астмы, в которых остро нуждался Че, а также лекарства для других больных, еда и кое-какие припасы. Прямо на глазах ошарашенных жителей после непродолжительной перестрелки, в ходе которой погиб один солдат, они взяли гарнизон и вошли в аптеку, чтобы купить лекарств. Партизаны уехали из города вместе с десятью пленными солдатами, по дороге раздели их и отпустили.

Однако раздобыть лекарства от астмы не удалось. Несколько дней спустя Че писал, что вынужден делать себе «разные инъекции, чтобы двигаться дальше», и беспокоится, не придется ли возвращаться в Ньянкауасу, где у него остался тайный склад медикаментов. Но вскоре и эта возможность была утрачена, так как в середине августа все их склады в Ньянкауасу оказались в руках военных. «Теперь я на неопределенное время обречен страдать от астмы, — печально констатировал Че. — Захвачены документы и фотографии. Нам нанесли тяжелейший удар. Кто-то проболтался. Но кто? Вот что я хотел бы знать». [49]

49

Военных привели туда 8 августа два боливийских дезертира из колонны Хоакина: Эусебио и Чинголо. (Примеч. авт.)

Затем последовали новые жертвы. 26 июня Карлос «Тума» Коэльо во время перестрелки получил пулю в живот. Че отчаянно пытался спасти его, но было поздно. Он умер на руках у Гевары. В дневнике Че писал: «Я лишился своего верного спутника, чья преданность выдерживала любые испытания и потеря которого для меня сравнима с потерей сына». Че снял с руки погибшего часы и надел их себе на запястье, надеясь впоследствии передать их новорожденному сыну Тумы, которого тот так и не увидел.

30 июля был убит Хосе Мария Мартинес Тамайо, или Папи. Это произошло после того, как армейский патруль застал партизан врасплох, практически войдя на рассвете к ним в лагерь. В ходе последовавшей перестрелки был также убит один из людей Мойсеса Гевары — Рауль, — которому пуля угодила в рот. Чудом избежал смерти Пачо — ему лишь слегка задело мошонку.

К концу июля в результате новых потерь отряд Че сократился до двадцати двух человек, причем двое из них были ранены, а у него самого усиливалась астма. Между тем Че с удовлетворением отмечал, что боливийский конфликт перестал быть только локальным явлением. Президент Аргентины генерал Хуан Карлос Онганиа из предосторожности закрыл границу с Боливией, и, как сообщалось, Перу также усиливало контроль границ.

Каждый раз, надеясь получить новости о Хоакине, Че внимательно слушал сообщения о стычках и любых действиях повстанцев. Он искал потерянный

отряд к северу от Рио-Гранде, полагая, что Хоакин повел его в том направлении, а на самом деле арьергард оставался к югу от реки. Наконец в середине августа по радио сообщили о столкновении недалеко от Муюпампы, в ходе которого погиб один партизан. Назвали также и его имя: это оказался человек из группы Хоакина. Несколько дней спустя двое боливийцев, дезертировавших из отряда Хоакина — Эусебио и Чинголо, — выступили перед прессой, и Че осознал, что Хоакин по-прежнему остается на юге. Он начал двигаться в том направлении, чтобы найти его. По совпадению, Хоакин как раз в это время пошел на север в поисках Че.

Но им не суждено было встретиться. В вечерних сумерках 31 августа, дойдя до дома одного из немногих своих помощников среди крестьян, Онорато Рохаса, группа Хоакина, состоявшая из десяти человек, включая заболевшую Таню, перешла вброд Рио-Гранде неподалеку от места ее слияния с рекой Масикури. Но Хоакин не знал, что Онорато Рохас, подвергшись аресту и допросу, перешел на сторону армии и их уже поджидают солдаты капитана Марио Варгаса Салинаса из дислоцированного в Санта-Крусе Восьмого дивизиона армии. Рохас повел ничего не подозревающих партизан вниз по реке, а Варгас Салинас, подождав, пока они подойдут поближе, дал солдатам приказ открыть огонь.

Началась бойня, в результате которой был уничтожен весь отряд Хоакина. Среди убитых были Таня, Густаво Мачин, Мойсес Гевара и сам Хоакин. Их тела доставили в полевой штаб армии в городке Вальегранде и выставили на всеобщее обозрение. Исключение составило только тело Тани, которое было найдено на берегу реки несколько дней спустя. Единственными, кто выжил в этой бойне, были боливиец Хосе Кастильо Чавес, или Пако, и Фредди Маймура, боливийский студент-медик японского происхождения, прошедший подготовку на Кубе. Впрочем, Маймура был убит солдатами всего несколько часов спустя.

Когда Че узнал о том, что целый отряд партизан был «ликвидирован» в непосредственной близости от него, он отказался поверить в случившееся, сочтя это дезинформацией. Однако в последующие дни, когда в сводках стали фигурировать имена и описания членов группы Хоакина, Гевара понял, что все это правда. Двум партизанским отрядам не хватило всего одного дня, чтобы соединиться друг с другом.

Для Че эта означало потерю целой трети его боевого состава. В то же время он был теперь свободен от моральной обязанности искать Хоакина и мог сосредоточиться на спасении себя самого и оставшихся под его началом людей; он планировал бежать в более населенную зону и вновь наладить контакт с группой поддержки в Ла-Пасе, а также с Кубой. Тем временем боливийские военные ликовали. Поздравить отличившихся в Вальегранде приехали президент Баррьентос и члены его генштаба с супругами. Баррьентос произвел капитана Варгаса Салинаса, героя дня, в майоры.

Окровавленные и изуродованные тела партизан были тайно захоронены под покровом ночи в окрестностях Вальегранде солдатами под руководством подполковника Андреса Селича. Этот человек, имевший югославские корни и бывший ярым антикоммунистом, являлся тогда заместителем командира полка военных инженеров под названием «Пандо», базировавшегося в Вальегранде.

Когда 8 сентября было доставлено неопознанное тело Тани, президент Баррьентос лично распорядился, чтобы ей как женщине оказали честь — совершили полагающиеся религиозные ритуалы и похоронили «по-христиански». По отношению к истовой коммунистке Тамаре Бунке оказание подобной «чести» было сродни издевательству. Ее тело поместили в гроб, и армейский священник отслужил краткую панихиду на блокпосту неподалеку от кладбища. Однако Таня не была погребена на кладбище. В одиннадцать часов вечера солдаты под руководством Селича ее тело тоже закопали в лесу — во исполнение официальной директивы о том, чтобы места захоронения партизан были неизвестны.