Чеченская марионетка, или Продажные твари

Дашкова Полина Викторовна

– Тиротоксический криз! – догадался доктор, услышав слово «щитовидка». – Боюсь, дело плохо. Срочно нужен кислород, капельница с глюкозой.

– Его нельзя класть в лазарет, – возразил следователь, – его надо постоянно держать под контролем, обеспечить надежную охрану.

– Вы смеетесь? Куда он убежит в таком состоянии?

– Не убежит. Убьют, – мрачно сообщил следователь.

Следователь Краснов приехал из Москвы. А врач – местный, из тюремного лазарета. Знакомы они не были.

– Ну а так

он сам умрет. Прямо сейчас, – жестко сказал врач, – из криза его можно вывести только в условиях стационара. То, что я могу сделать здесь, даст временный и ненадежный эффект. Потом он должен находиться под постоянным наблюдением, в реанимации. Вы же можете обеспечить дополнительную охрану в лазарете.

В крошечной, без окон, палате лазарета Головню вывели из комы. Охрана была надежной, персонал – проверенный-перепроверенный. Никто посторонний сюда проникнуть не мог.

Часов в пять утра у палаты появилась молоденькая медсестра.

– Ребята, укольчик нужно сделать, – сообщила она, сладко зевнув, – ой, не могу, спать хочу, умираю.

И шприцы, и необходимые препараты лежали в специальном шкафчике, внутри охраняемой палаты. У сестры не было ничего – ни в руках, ни в карманах. На глазах у двух охранников она распечатала одноразовый шприц, надломила ампулу, которую достала из только что раскрытой упаковки, сделала внутривенное вливание.

– Все, – зевнула она еще слаще, вытаскивая иглу из вены спящего Головни, – теперь можно завалиться спать часика на полтора с чистой совестью.

Через два часа Головня умер, не приходя в сознание. Врач, вызванный охранниками, констатировал, что смерть наступила в результате второй волны тиротоксического криза.

ГЛАВА 13

На закрытом пляже за домом доктора было мало народу. Человек пять отдыхающих из соседнего пансионата играли в карты на сдвинутых лежаках, двое маленьких детей возились с галькой у самой кромки моря, их родители дремали тут же, лежа на полотенцах. Солнце уже не жгло, медленно сползало к горизонту, к розовато-серебристому длинному облаку у западной кромки моря. Начинался ленивый, безветренный вечер.

– Ты отлично плаваешь, – сказал Вадим, когда они вышли из моря.

– Ты тоже, – улыбнулась Маша, откидывая мокрые волосы со лба.

Толстая дама в купальнике-бикини отделилась от группы картежников и направилась к ним, сжимая в губах длинную коричневую сигарету и окидывая высокую широкоплечую фигуру доктора откровенным многозначительным взглядом. Вадим в это время растирал Машу большим полотенцем.

– Простите, у вас огонька не найдется? – Дама кокетливо тряхнула черно-белыми пергидрольными кудряшками.

– Пожалуйста. – Доктор достал зажигалку из кармана валявшихся на лежаке джинсов и дал даме прикурить.

– Спасибо, – обворожительно улыбнулась дама и выпустила

дым из ноздрей, – у нас у всех газ кончился.

Возвращаться к своей карточной компании она явно не спешила.

– Вы так молоды, а уже такая взрослая дочь. – Она надменно и равнодушно взглянула на завернутую в полотенце Машу.

– Я не так уж молод, – Вадим любезно улыбнулся даме, – а это не дочь. Это моя жена.

Тонкие, выщипанные в ниточку брови дамы медленно поползли вверх.

– Ах, извините! – Она обиженно повела полными плечами и тут же удалилась.

Маша, уткнувшись доктору в грудь, тихо засмеялась:

– Очень выразительное личико у этой милой леди! Представляешь, если бы я и правда была твоей женой, нам бы постоянно пришлось сталкиваться с такой двусмысленной реакцией!

– Кстати, неплохая идея, – он обнял Машу за плечи, – очень неплохая идея. Мы с тобой это обдумаем, ладно?

– Почему ты неженат? Только, пожалуйста, ответь серьезно.

– Жена ушла от меня десять лет назад.

– А почему потом не женился?

– Как я мог жениться на женщине, которую встретил только сейчас? Мне пришлось дождаться, когда станешь совершеннолетней, приедешь одна в этот город, потом попытаешься уехать отсюда на товарняке.

– Вадим, перестань, пожалуйста.

– Малыш, я не шучу.

Маша открыла рот, чтобы возразить, но, взглянув ему в глаза, поняла: правда, не шутит, и, кашлянув, спросила:

– А дети есть у тебя?

– Сын. Двадцать пять лет. Зовут Сережа, живет в Квебеке. Женился на канадке украинского происхождения.

– Значит, ты совершенно один?

– Теперь уже нет. Теперь я с тобой. И нам пора ужинать.

* * *

Метрдотель небольшого приморского ресторана «Парадиз» поздоровался с доктором за руку и, проводив Машу долгим оценивающим взглядом, подумал: «В советское время такие тощие цыплята стоили два двадцать в кулинарии».

Доктор часто бывал в этом ресторане, но ни разу еще не приходил сюда с женщиной. Официанты поглядывали с любопытством. Роскошная блондинка Ларочка в синем форменном платье без рукавов склонилась над столиком, обдавая запахом духов «Криатюр» и щедро демонстрируя мощную грудь в глубоком декольте, пропела:

– Добрый вечер, Вадим Николаевич! Сегодня очень свежая форель.

– Машенька, ты будешь форель? – спросил доктор.

– Да.

– Выпьешь что-нибудь?

– Мартини бьянко, совсем немножко.

Когда официантка отошла, надменно покачивая бедрами, Маша спросила:

– Ты здесь часто бываешь?

– Да. Здесь спокойно. Народу мало, нет жуткой грохочущей музыки, кормят неплохо.

Через несколько минут подошел метрдотель и, наклонившись к уху доктора, прошептал:

– Вадим Николаевич, вас к телефону.