Чеченский транзит
Шрифт:
– Зачем резал, телефон-то при чем?
– Чтобы ты поскорее явилась. По телефону не узнаешь итоги их визита, значит, сама придешь. Так и есть. Вот она - ты.
– Ушлые. Куда податься?
– Светлана прошла в свою комнату.
– Они же следить могут!
– Вылетела снова в коридор.
– Если телефон ликвидировали, значит, ждут, что я сама сюда приеду!
Наташа успокоила:
– Прозевали тебя, если следят. Иначе давно бы сюда ломились.
Как раз в этот момент за дверью послышалось сопенье, легкие постукивания и скрежет железа в замке. Кто-то пытался
Подруги перешли на шепот.
– Это они...
– Нет, они бы позвонили, такие наглые тишком свои дела не делают.
Светлана не выдержала:
– Кто там скребется?!
Из-за двери донеслось горловое бульканье, кряхтение и, наконец, фраза:
– С-сама ты... сыкырыбешься... Я тут живу... Отр... Откр...
– Фу, - вздохнула Светлана и отодвинула засов.
Это был Пал Иваныч, которого девушки в шутку звали Пал Секамыч.
Он жил в одной из комнат, самой большой в этой коммуналке, всю жизнь. Отсюда его впервые в молодости увез "воронок" за кражу швейной машинки, а потом ещё и еще... Трудно сказать, где дольше жил, в квартире этой или там, в бараках. На старости стал тихим пьяницей, хотя нет-нет и появлялись у него то рулоны фольги в немалом количестве, то совсем не свойственные ему вещи: косметика, вина дорогих сортов... Пенсиона государственного нет. Никогда не работал. А жил! Может, есть у старых воров пенсия, выплачиваемая из "общака", кто знает? Может, его подкармливали такие, как Ваня Харитоненко, бесшабашный парень и вроде как ученик Пал Иваныча по воровской линии. Но он исчез куда-то месяца четыре назад.
Сосед нормально жил с девчонками, в их личные дела не лез. Даже помогал. В молодости учился портняжному делу и преуспел в этом. У молодух времени меньше, вот и просили его то пришить, то прострочить что-нибудь на его стареньком "Зингере"... Только в последние дни Пал Иваныч загулял, реже бывал дома, чаще пил.
– Давай быстрее, заваливай!
– впустила его Светлана.
– Во назюзюкался! Десять утра! Осмелел! Чего материшься?
– Кто я? Ты ж меня знаешь! Пошутил. Это ты сказала "скребешься", а мне послышалось...
– Ладно тебе, иди, не шмони здесь.
Пал Иваныч всегда был покорен более сильным и смел, злорадно, безжалостно смел, если сила была на его стороне. У девок были парни. В случае чего и побить могли. А теперь и у него есть защитники. И нечего ему с этими бабами делить. Уедет он скоро в другую комнату. На улице Коммуны. Теперь он может показать этим заносчивым проституткам, кто он такой! У него скоро несколько миллионов будет! Разница в стоимости комнат. И сейчас у него есть деньжата, а водки - залейся! Дают бесплатно.
– Чего? Шмонит? Я могу такие духи купить, что твоим мужикам не потянуть!
– Ты глянь, расхрабрился стручок.
– А-а, - пьяно махнув рукой, рецидивист-портняжка пошел к себе.
– Уеду скоро от вас.
Открывая дверь, он вспомнил вдруг, что ему наказывали благодетели. Светлана вернулась! Надо же сообщить!
Возвращаясь домой в тот день, когда соседка попала в аварию. Пал Иваныч встретил у дверей квартиры трех кавказцев.
–
– спросил высокий.
Видал он таких! Недолюбливал. Отвечал им уклончиво и независимо, пока не предложили выпить. Внизу, в кафе, где Пал Иваныч никогда не сиживал из-за дороговизны. Просили приглядеть за соседкой. Светлана им деньги задолжала. Нет! Он стукачом никогда не был! И даже за стакан такое не сделает.
– У тебя одна комната в той квартире?
Кавказцы предложили ему обмен с доплатой.
– Мы со Светланой договариваемся, потом с той, другой девушкой. Ты остался. Нам нужна квартира в центре. Заплатим разницу стоимости комнат здесь и на окраине. И сверху по миллиону. Тебе все равно где жить. Можем тебе первому переоформить. Только молчи, чтобы девушки не обиделись.
Пал Иваныч хорошо поел, попил и прикинул в опьяневших мозгах, что предложение надо обдумать. В машине новых знакомых, поврежденной немного сзади, нашлось пять бутылок водки. Мужики сказали, что это лишний груз, забери себе. Привыкший брать все, что плохо лежит, а тем более то, что дают, Пал Иваныч поспешил к себе, пока не отняли.
На следующий день они приехали в гости. Девок дома не было. Привезли картонную коробку с водкой, закусь. Комната понравилась.
После стакана повезли смотреть его новое жилье. Все путем. Он готов был оформить документы, но, ушлый, решил потянуть - пусть ещё попоят, покормят, поуговаривают. Находясь неделю "на вираже", Пал Иваныч при очередной встрече дал слово Толику, что позвонит, если застанет Светлану дома.
– Приедешь туда, где мы выдаем тебе водку, и скажешь, ладно?
Был такой ларек на Политехнической, где водки всегда немерено. Когда хочешь приезжай и сколько хочешь бери! Разная водка: и "Столичная", и "Московская", и "Распутин", только на всех бутылках печать стояла "Рамзан". Наверное, у Толика так фирма называется. Бодяжная, конечно, водка, но Пал Иваныч и денатурат, и политуру пробовал, и вытяжку из сапожного крема, и одеколоны всякие. Ништяк, нормально.
Ехать неохота. Всю ночь с приятелем "отдыхал". Поспать надо. Что он им, шестерка? Да он на зоне этих черножопых!.. Пал Иваныч решительно повернулся.
– Светка, тебя кавказцы домогаются, ищут, имей в виду.
– Знаю, что ищут, а спрятаться негде. А ты откуда знаешь?
– А они у меня тоже комнату покупают. Уже отдал документы. Сначала приватизируют на меня, а потом купят.
– Что ж ты молчал?!
– вскинулись девушки.
– Как будто вы не продаете. Я знаю...
– Ты что?!
– Такого поворота они не ожидали.
Если этот алкоголик продаст комнату, и сюда въедут черные...
– Они нас отсюда выкинут! Хорошо, если живых.
Перспектива жизни была ясна. И ясность эта была грязно-черной. Пал Иваныч уже не жилец. Их ждет подобная участь. Защиты нет. Светлана, как и многие люди её круга, считала, что в милицию надо обращаться очень осторожно. Там может быть "все схвачено". Начнешь жаловаться на вымогателя, а он откупится - и себе же хуже.