Чего хочет граф
Шрифт:
Юноша пожал плечами:
– Да, пожалуй. Но разве мы не все такие?
Синклер не ответил. Какое-то время он рассматривал свои ногти, потом вдруг сказал:
– Что-то я не припомню, чтобы я давал вам разрешение научиться подделывать мою подпись. Кстати, где вы ее видели? Вы ведь видели ее прежде, верно?
Куинси опустил глаза.
– Мне очень нужна была эта работа. А записки ...торговцам, например, не так уж трудно перехватить.
Синклер нахмурился:
– Вы украли записку у кого-то из моих слуг?
– Позаимствовал.
Граф по-прежнему хмурился.
– Скажите, ведь агентство по найму не присылало вас ко мне, верно?
В этот момент в дверь постучали, и тотчас же вошел Харпер.
– Прошу прощения, милорд, но леди Синклер хочет видеть вас, – сказал дворецкий.
Синклер встал.
– Мы закончим наш разговор позже, мистер Куинси. – Он повернулся к дворецкому: – Где она? В гостиной?
– Нет, у себя в спальне.
– В спальне? – с удивлением переспросил граф.
– Да, милорд, – кивнул Харпер.
Бросив последний взгляд на Куинси, граф вышел из комнаты и направился к матери.
Ханна, горничная леди Синклер, открыла дверь еще до того, как он успел постучать.
– Это чудо, милорд, – прошептала она, – настоящее чудо!..
Граф переступил порог и замер в изумлении. Мать по-девичьи вертелась перед зеркалом, и ее юбки развевались. Ее желтые юбки. Не черные, не серые и даже не лавандовые. Желтые, как солнце. Такой цвет она уже давно не носила.
– Почему ты так смотришь на меня? Что-то не так в моей внешности? – осведомилась леди Синклер. – Твой отец говорил, что это платье очень идет мне.
– Да, очень, но...
– Ты ведь уже не раз просил меня снять мой вдовий наряд, – сказала графиня с улыбкой. – А теперь, когда я наконец-то решила это сделать, ты не можешь и двух слов связать?
Она прищелкнула языком и повернулась к горничной:
– Ханна, наверное, я надену синее. А то все онемеют от изумления, если я надену ярко-желтое на сегодняшний вечер у леди Фицуотер.
– Да, миледи, – кивнула горничная.
Леди Синклер снова повернулась к сыну:
– Скажи, Бенджамин, на какой бал ты повезешь меня завтра?
– На бал? – Он судорожно сглотнул.
– Ты ведь не забыл о нашем соглашении? Ты обещал посещать балы – да-да, я знаю, что ты еще не можешь танцевать, – и присматривать себе жену. А я обещала танцевать... по крайней мере, с одним джентльменом на каждом балу. Ты уже подобрал мне кого-то? Как его зовут?
Синклер со вздохом опустился на стул. Мать внимательно посмотрела на него – и вдруг рассмеялась. Не удержавшись, Синклер тоже засмеялся; он уже давно не слышал смеха матери и теперь не только изумился, но и искренне обрадовался.
После самоубийства отца Бенджамин очень боялся за мать – ему казалось, что она может не выдержать горя и унижения. Лишь прошлой осенью, по его просьбе, она сняла глубокий траур. Он не испытывал ни малейших угрызений совести, когда сказал ей, что ее черное платье заставляет его чувствовать приближение собственной смерти.
Он сказал это в шутку, но быстро понял, что нашел способ возродить
– Ну, так как же, Бенджамин? Куда мы поедем? Он встал и поцеловал мать в щеку.
– Это сюрприз, мама.
Графиня фыркнула:
– Полагаю, ты еще сам не знаешь, куда мы поедем. Почему бы тебе не попросить твоего нового секретаря просмотреть почту и выбрать что-нибудь?
– Попросить выбрать мистера Куинси?
– Да, мистера Куинси. Мы сегодня с ним очень мило поболтали. Очаровательный молодой человек. Мне он нравится гораздо больше Джонсона.
– Во всяком случае, от него не пахнет потом, как от Джонсона.
Леди Синклер улыбнулась:
– Думаю, ты сделал правильный выбор, Бенджамин.
Юнец, подделывающий подписи, очень мило поболтал с графиней Синклер... и совершенно очаровал ее. При этой мысли лорд Синклер едва не рассмеялся.
Тут мать взяла его за плечи и развернула в сторону двери.
– А теперь, мой милый, убирайся! Я должна приготовиться к вечеринке у Фитци.
– Да, мама, конечно. – Граф еще раз поцеловал мать в щеку и отправился обратно в библиотеку.
Спускаясь по лестнице, он обдумывал их разговор, и внезапные перемены в матери. Полные живости движения, блеск в глазах – именно такой она была когда-то. А ведь сегодня за завтраком мать была такой, как обычно, – то есть такой, какой стала после смерти отца. К тому же она не выходила из дома, и к ней никто не приходил. Так почему же она... Неужели на нее так повлиял разговор с Куинси?
Он вспомнил слова матери: «Очаровательный молодой человек».
Неужели Куинси удалось очаровать его мать и рассеять ее уныние? За один день? А ведь он, Бенджамин, пытался сделать это годами... Да-да, годами!
Лорд Синклер вошел в библиотеку и уселся на диван. Взяв последний отчет стряпчего, он опять сделал вид, что читает, сам же принялся разглядывать своего нового секретаря. Граф собирался продолжить их беседу, но сначала ему хотелось подумать о разговоре с матерью.
Юноша же, поглощенный своей работой, встал из-за стола и, опустившись на колени, принялся раскладывать на полу бумаги и стопки гроссбухов. В какой-то момент фалды его сюртука разошлись в стороны, и Синклер заметил, что на Куинси были и новые брюки. Что ж, портной прекрасно поработал, быстро управился, но...
Но что-то было не так.
Тут Куинси наклонился вперед, чтобы положить в дальнюю стопку лист бумаги, и его брюки сильно натянулись сзади. Обычно граф не обращал внимания на одежду мужчин, если только не хотел убедиться, что его собственный наряд соответствует ситуации. Но сейчас он не мог оторвать взгляд от Куинси.
Да-да, что-то было не так, потому что...
В следующее мгновение Синклер понял, что его смущало – ведь он не был монахом. Да, сомнений быть не могло: мистер Куинси оказался женщиной.