Чего хочет женщина
Шрифт:
— Своих навещали? — заискивающе спросил слегка подвыпивший дядька. Тяга к бутылке в таком месте была извинительной.
— Да, проведала, — вздохнула Танька, — с подругой посидели, помянули…
— А я на днях прибирался… слежу за порядком то исть.
— Спасибо.
Мы простились и двинули к машине.
Какое ни на есть, а алиби. Точное время этот хмырь ни за что не вспомнит…
Вовка ждал в машине и нервничал, телефон звонил непрерывно, а спросить, кто нас домогается, он не решался. Домогался Лом.
— Ладуль, ты где?
— С
— Ладуль, у меня здесь Костя, говорит, Ленчик помер…
— Что ж… Помер и помер… Ты ведь знаешь, что делать…
— Ага… езжай-ка ты домой, я кого-нибудь из ребят пришлю, мало ли что… Самому заехать вряд ли получится.
— Никого присылать не надо. Народ не сразу опомнится… Я тебя очень жду…
В одиннадцать вечера позвонил Астахов.
— Что происходит? — спросил он резко.
— Ничего особенного, — заверила я. — К утру все будет тихо.
Разговаривать далее он не пожелал, чему я не огорчилась.
Лом вернулся под утро, усталый, но довольный. Вместе с ним прибыли Костя и Саид. Победу отпраздновали скромно, по-семейному. Засиживаться не стали: нервы требовали передышки, всем хотелось спать. Оставшись с мужем, я крепко его обняла и расцеловала. Лом повел себя неожиданно: взял меня за плечи, легонько встряхнул и сказал, заглядывая в глаза:
— Вот что, радость моя, я на многие твои выкрутасы смотрю сквозь пальцы, но кое-что усвой сразу и на всю жизнь. Я своей женой не торгую… — В этом месте я вытаращила глаза, а Ломик продолжил:
— Я выразился ясно?
— Гена, ты с ума сошел…
— Возможно. Ленчика пристрелили на даче, в упор, в затылок. Кого он так близко подпустил? И что делал там без охраны?
— У него что, врагов мало? — попробовала разозлиться я.
— Заткнись, — сказал Лом. — Вот что я думаю, дорогая. На даче он был с бабой, в городе им светиться не хотелось, он и потащился с ней в тихое место, да еще и без охраны, чтоб никто о бабе этой проболтаться не мог.
— Гена, — по-настоящему перепугалась я.
— Заткнись, — повторил Лом. — Спаси господи, если хоть что-нибудь услышу. В гробу я видел вашу Империю, если за нее надо женой платить… Будешь нагишом в четырех стенах сидеть, а я соберу все деньги да разведу во дворе костер, а потом пойду к кому-нибудь в подручные, кулаками махать, чтоб тебе веселее было.
— Гена, — пискнула я и заревела с перепугу.
— Все поняла? — спросил он. Я кивнула. — Не слышу.
— Поняла, — жалобно сказала я и потянулась к любимому зализывать свежие раны.
На следующий день в контору прибыла делегация. Я, против обыкновения, поехала с мужем, скромно устроилась в комнате рядом с его кабинетом с намерением послушать, что скажут умные люди. Назвав их умными, я им здорово польстила. Ситуацию они не прочувствовали и начали с претензий. Лом завелся уже через десять минут, и вокруг все стихло. Танька сидела на подоконнике, дрыгала ногами и ухмылялась, прислушиваясь к тому, что происходит в соседней
— Не изводи себя, милый. У людей большое горе, они хотят поторговаться.
Первое, что сделали люди: малость обалдели от моего появления на пороге, а еще оттого, что Лом не заехал мне дверью по носу, а подошел и пропел:
— Радость моя, тебе скучно? Потерпи немножко…
Все утро я старательно избавляла любимого от опасных подозрений, попутно наполняя уверенностью в моей искренней любви. Лом все еще находился под впечатлением и готов был простить что угодно.
Пока народ все переваривал, прошло какое-то время. Его хватило на то, чтобы самые сообразительные поняли — торговаться не получится. Нечем то есть. Хорошо, если по доброте душевной Лом живыми отпустит. Выражение на лицах прибывших сменилось, а муженек, погладив мою ручку, вдруг успокоился и даже хохотнул. Я удалилась, слыша, как он весело пропел:
— Ну, что надумали?
Нет, скучно мне точно не было.
Мы парились с Танькой в бане. Танька лежала на верхней полке и постанывала. Больше трех минут в парной я не выдержала, вскочила и кинулась в бассейн. Подружка появилась минут через пять, не раньше. Устроилась с термосом неподалеку, мне чашку чая подала. Пить, бултыхаясь в воде, неудобно, и я вылезла из бассейна.
— Хорошо, — покачала головой Танька.
— Да, — согласилась я. Хорошо-то хорошо, но чего-то Танька маялась. Я стала к ней приглядываться. Уловив мои заинтересованные взоры, подружка вздохнула протяжно и сказала:
— Вовка меня беспокоит.
— Бабу завел? — удивилась я.
— Не в этом дело. Много воли взял. Вроде шантажирует, по-глупому, но тенденция отчетливо прослеживается… придется ему спеть.
Я закашлялась и посмотрела на Таньку.
— Ты ведь его любишь?
— Люблю, конечно. Но, по-честному, тебя я люблю больше. Ну и себя, конечно, тоже… После смерти Ленчика Вовка наглеть стал. Прикинь, если Лом узнает, в каком виде тебя Вовик застукал на момент трагического происшествия.
Я поежилась.
— То-то, — кивнула Танька.
— Кого пошлем? Лишние разговоры нам ни к чему…
— Я с ним сама разберусь, по-семейному.
— Спятила? — удивилась я.
— Ну, за это время я кое-чему научилась… И вот еще что. Таблетки жрать завязывай, роди Ломику сына. Он на чужих детей смотрит с заметной тоской. Нечего мужику комплексы наживать. Поняла?
— Отстань, — отмахнулась я, но задумалась.
Через три дня машина, в которой находился Вовка, взлетела на воздух, прямо под Танькиными окнами. Хоронить, в сущности, было нечего, но Танька за ценой не постояла, церемония вышла торжественной, я бы сказала, с некоторым шиком. Певчие выводили «Со святыми упокой…», а Танюшку держали под руки. Она рвалась к любимому, собрать которого так и не удалось.