Чехов книга 3
Шрифт:
— Да как вы можете? — не унимался я. — На какой собаке?
— Она меня собакой назвала? — насупился парень.
— И что он мне на это ответит? — фыркнула женщина и бесцеремонно растянула в стороны полы рубашки на груди Фомы, отрывая уцелевшие пуговицы.
Я собрался накричать на нее, но замер и не нашел слов, чтобы выразить эмоции. Раны на Фоме и впрямь не было. Вся его кожа была покрыта множеством рубцов, словно его часто резали, рвали, царапали. И делали это в разное время, судя по цвету и форме шрамов. На коже буквально
— Что… как? — я вдруг осознал, что подобные травмы не пережил бы ни один человек. Даже сегодняшняя рана, которая повторяла разрез на ткани рубахи, еще алела и была ужасающей. Вот только она и впрямь не была открытой. На месте раны был кривоватый рубец, который выглядел так, словно заживал неделю.
— Как это?
— Говорю ж, как на собаке, — проворчала Виноградова. — И незачем на лекаря тратиться.
— Как? — повторил я, не решаясь сдвинуться с места.
— Вот так, — вздохнул Фома и стыдливо запахнул пиджак.
Слуга явно не хотел продолжать разговор на эту тему. Я склонил голову и с интересом посмотрел на него, ожидая ответа:
— Мне нужно знать, что это за сверхспособности. С такой раной любой другой человек, и простолюдин, и аристократ долго бы не прожил.
Фома вздохнул и замялся, словно подбирая слова:
— В общем, тут такое дело, вашество, — начал он после недолгой паузы. — Из родной деревни я не просто так уехал.
— И в чем же причина? — уточнил я.
Слуга вздохнул и опустил голову. Ссутулился, словно старался стать меньше. Незаметнее:
— Выгнали меня, — ответил он наконец. — Из-за непутевости.
Я удивлённо посмотрел на парня, который умел водить, готовить, чинить электрические приборы, плотничать, и ещё много чего ещё:
— Ничего не понимаю. Ладно, идём. Сейчас я поставлю чайник, и за чашкой горячего настоя ты все мне расскажешь.
— Чайник уже вскипел, — с готовностью произнесла Любовь Федоровна. — Я даже печеньки принесу, которые с утречка приготовила.
— Тогда прошу в гостиную, — велел я.
На столе гостиной уже стоял заварочный чайник и две чашки. А призрак, которая попала в комнату сквозь потолок, уже сидела в одном из пустых кресел и с интересом смотрела на нас, ожидая продолжения истории. Было заметно, что ей было ужасно любопытно, что расскажет Фома.
Я сел в кресло, указал на свободное место:
— Присаживайся.
Фома обреченно кивнул и выполнил мою просьбу. Любовь Федоровна подняла чайник и разлила настоявшийся до черноты отвар по чашкам. Подвинула посуду Фоме. Тот спокойно отреагировал на то, что предметы движутся сами по себе. Взял чашку и буркнул «спасибо».
— Итак, давай обо всем по порядку, — я сделал глоток и взглянул на Фому.
— В общем, все старожилы в деревне нашей родом из Сибири. Переселили нас ещё в самом начале правления Демидовых. Места там были глухие, и жили там в основном охотники,
— А кто не захотел?
— Все захотели, вашество, — ответил Фома. — Леса и реки егеря патрулировать начали. Охоту и рыбалку запретили. А кто мог мимо патрулей пройти все одно — пушнину и мясо никуда деть не могли. Покупатели от купцов приезжать перестали. А чем на жизнь зарабатывать? Вот и поехали.
Предки мои обитали в ладу с природой. В Искупителя в наших краях не особо верили, зато верили, что в этом мире живут духи, которые могут помочь или дать совет.
— Духи, в смысле призраки?
— Не совсем, — покачал головой Фома. — Вернее, не только они. Духи лесов, рек, животных, птиц, земли. Для того чтобы общаться с духами, просить их о помощи иил советов каких,нужен шаман. Навроде той старушки, что мы у игорного дома встретили. Или того мужичка, которого вы с лавочником Васильевым видели. Так вот, наша деревня была особенной. И говорящий с духами у нас был почитай в каждой семье. Старшие уверяли, что так мы отмечены. Навроде особенных людей. Вот.
Слуга сделал глоток, и я покосился на его руки. Рукава пиджака были закатаны до локтей, но татуировок как у той женщины с трубкой я не увидел.
— Так, выходит, ты шаман?
— Нет, — покачал головой слуга. — Вернее, не совсем.
— Это как?
— У каждого шамана есть дух зверя-покровителя, — начал объяснять Фома. — Этот дух сам выбирает одаренного и срастается с его душой, становясь единым целым с шаманом. Дух награждает с человека дарами, которые меняют шамана.
— И что же это за дары?
— Превращаться в зверя, к примеру, — ответил Фома. — Силу, скорость, энергию. Да много чего. Все зависит от того, какой зверь-покровитель выбрал человека.
— И кто же твой зверь-покровитель?
Фома густо покраснел и потупился.
— Да пес он, дело говорю, — воскликнула Виноградова так громко, что в рамах дрогнули стекла. — Ждет полнолуния, чтобы обратиться и загрызть тебя, Павел Филиппович. И начнет неистово мебель грызть и углы метить!
— Ты ведь не из псовых, — предположил я.
— Был бы я волком, то жил бы в стае. В моей деревне волков множество и они держатся вместе. Они сильные, смелые и… не ходят поодиночке.
— А ты не такой, — догадался я.
— Мне очень не повезло со зверем, — нехотя признался парень. — Наверно все дело в том, что я в детстве сиротой остался. Мало ел да много болел. И когда все подростки в нужное время шли в лес и знакомились с духами, я валялся на сеннике, подцепив простуду.
— Это было важно?
— Очень, вашество. Никому до меня не было дело, кроме Мурзика — старого кота. Он пришел ко мне на сеновал, и грел, когда я трясся от температуры. Я чудом не помер, но духи сыграли со мной злую шутку.