Чехов. Книга 2
Шрифт:
Я поморщился. Выходит, я оказался прав. И душегуб был мастером мимикрии. Или умел отводить глаза.
— Ладно. Тогда скажи: ты видела в квартире что-нибудь, что мог выронить убийца? Пока скиталась по комнате призраком заметила что-то чужое?
Девушка снова покачала головой:
«Ничего».
Значит, парень ещё и не дурак. Осмотрел все перед тем, как покинуть квартиру.
— Что же. Выходит, зря тебя потревожили, — протянул я. — Ни одной зацепки.
«Ну как уж есть», — прошипел призрак.
— Ладно, Оксана
«Подожди некромант, у меня вопрос», — произнес призрак, когда я уже стоял у двери.
Я остановился. Обернулся:
— Слушаю.
«Что там? С той стороны? — спросила Оксана. — Небесные кущи и преисподняя, которыми нас пугают жрецы»?
— Зал ожидания, — немного помолчав ответил я. — И табло. Как на вокзале. А ещё кафе «Перекресток». А небесный сад и пекло — скорее всего просто сказки.
"И все?' — настороженно уточнила девушка.
— Дальше я не был, — честно признался я. — Только в зале. И в кафе.
Призрак кивнула, но тотчас оживилась:
«А у меня есть шанс остаться здесь? Ты говорил про домашнего призрака»?
— Кто знает? — произнес я. — Раз уж ловидухи не поймали тебя сразу — есть шанс, что ты будешь прятаться от них вечно.
Призрак несмело улыбнулась:
"В этой жизни я не была счастлива. Быть может, в другом найду свое пристанище. Но пока я не готова уйти. Я так долго копила на этот шкаф… и…'
— Ты уйдешь, когда посчитаешь нужным. Главное, не бойся ничего. Самое страшное уже случилось.
'Спасибо, некромант", — поблагодарила она и растворилась в полутьме кухоньки.
Я не ответил. Молча вышел из квартиры и направился прочь.
* * *
— Выходит, и правда зря приехали, — разочарованно пробасил Фома, когда мы вышли из дома.
— Не скажи, — протянул я. — Парень — мастер иллюзии. А ещё он перфекционист. Все перепроверил и осмотрел всю квартиру, чтобы ничего не упустить.
Слуга задумался:
— А что это даёт? — прямо уточнил он и нажал на брелок сигнализации. Машина моргнула фарами, пискнула, щёлкнули замки.
— Ничего, — вздохнул я. — Но даже такая информация лучше, чем вообще никакой. Остаётся только снотворное. Его продают лишь по рецепту. Значит, он либо имеет назначение от врача, либо купил его. А может, приобрел таблетки нелегально и это будет тупик.
— Не продают енти таблетки во флаконах, — тут же отверг идею Фома, усевшись за руль. Я вопросительно посмотрел на него, в ожидании ответа, и слуга недовольно пробормотал:
— Да был у меня знакомый, который такую вот дрянь потреблял.
Я усмехнулся и сел на пассажирское сиденье:
— Ну, значит, самая тупиковая версия отпала. Остаются врачи и аптеки.
Фома завел двигатель и уточнил:
— Куда дальше, вашество? Аптеки
— Домой, — ответил я. — Нужно закрыть все дела и отвезти их в министерство.
Фома кивнул, и машина выехала с парковки.
— А тот призрак, вашество. Ну, который дома живёт. Вы про него пошутили? — как бы между прочим уточнил помощник, когда авто ехало по шоссе в сторону офиса.
— Увы, нет, — ответил я. — Но могу тебя заверить, что Любовь Федоровна — милейшая дама. Когда-нибудь я вас познакомлю.
Фома снова что-то зашептал и уставился на дорогу. А когда машина проезжала мимо храма Синода, парень осенил себя знаком Искупителя.
— Раз так боишься призраков, то может тебе и не стоило связываться с некромантом? — уточнил я, немного напрягшись. — Мне правда не хочется, чтобы ты беспокоился об этом.
— Духов всяческих я навроде и не боюсь, — фыркнул парень. — Но это когда они где-то снаружи и от них можно стенами прикрыться. А ента баба, как, стало быть,ее зовут?
— Женщина, — поправил я Фому. — И зовут ее Любовь Федоровна. Тебя она считает рукастым парнем и даже велела отдать тебе ящик с инструментами.
— Ети ж, — вырвалось у помощника. — Прямо так и сказала?
— И еще похвалила за то, что ты промокации нам выторговал у кухарок и мы экономим на еде.
— Ну, я ведь хозяйственный, это точно, — зарделся парень и тут же прищурился, — а не она ли тот счетовод, о котором вы говорили, вашество?
— С чего ты это взял? — подивился я его проницательности.
— А кому еще быть слугой у некроманта, ежели не призраку?
— Ну, ты ведь не призрак, — напомнил я.
— Это точно, — Фома покосился на меня через зеркало заднего вида. — Так я прав? Она та самая тетка, которая с деньгами вам помогать будет?
— Женщина, — повторил я назидательно. — Не вздумай ее бабой назвать или теткой.
— Осерчает? — насторожился парень.
— Нельзя женщин обижать. Даже тех, которые умерли. Хотя вот как раз их особенно. Если дама затаит на мужчину зло, то обязательно найдет способ с того света его достать и извести.
— А Любовь Федоровна извела того, кто ее того…
— А с чего ты взял, что ее кто-то «того»? — тут же спросил я.
— Так многие говорят про дом наш. Что в нем жила старуха… то есть женщина, — тотчас исправился Фома, — и ее по голове кто-то топором хрястнул. А душегуба так и не нашли.
— Неудобно о таком у дамы спрашивать.
— А чего это? Почему неудобно? — не понял парень. — Очень даже удобно. Вы говорите складно и красиво. Ей наверняка с вами приятно говорить будет.
— Ну вот как ты себе это представляешь, Фома, — я вздохнул, — сижу я такой весь галантный, пью утренний чай и спрашиваю женщину, которая считает мои деньги: уважаемая Любовь Федоровна, а не подскажите ли мне, кто вас по голове топором хрястнул?