Чехов. Книга 2
Шрифт:
— Вашество, как же так? — запричитал он. — На минуту отлучился и тут такое. С вами все в порядке, мастер?
— Да. Спасибо этому доброму человеку, который вовремя прибыл на помощь, — ответил я.
Фома взглянул на стоявшего во дворе бастарда и с поклоном произнес:
— Спасибо вам, мастер, что барину моему помогли.
Стас усмехнулся:
— Не смог пройти мимо. Сам в приюте рос и был беспокойным. Так что понимаю, что такое толпой на одного. Ладно, мастер Чехов, пойду я.
— Ещё раз спасибо за помощь, — произнес я. — Я ваш
Зимин снова усмехнулся:
— Ох уж этот кодекс высокого общества. Разве человек не может помочь просто так? Но будь по вашему. Если мне потребуется помощь — я обязательно к вам обращусь. До встречи, мастер Чехов.
Гость развернулся и вышел через арку.
— Чьи это душегубы? От кого прибыли? — уточнил Фома, указав на лежащих на земле убийц.
— Кто знает? — задумчиво протянул я, разглядывая тела.
Склонился над одним из них, закатал рукава пиджака. Руки были чистыми, сил говорило о том, что парень не принадлежал ни к одной из городских банд. Проверил остальные тела, и везде меня ждало то же самое. Ладно, тогда пойдем другим путем.
Я призвал способность поднятия мертвых. И один из бойцов, тот, что бился со мной во дворе, просипел что-то и сел на земле. Уставился на меня:
— Кто вас прислал? — начал я.
Мертвец захрипел, булькая и роняя с губ красную пену. Удар превратил лицо противника в кашу, лишив покойника речевого аппарата и возможности говорить. И я махнул рукой, отпуская мертвого, который тут же свалился на землю. Я направился к остальным.
Двое оглушенных мной были в таком же плачевном состоянии. Зимин добивал их, не заботясь о виде, в котором тела попадут в прозекторскую. От голов в обоих случаях не осталось практически ничего. Говорить смог лишь тот, которого Стас подбросил шипами. Но и он не сказал ничего внятного:
— Нас попросил один человек, — прохрипел мертвец на мой вопрос. — Но беседовал с ним Емеля. Вон тот.
Он указал на тело, застывшее во дворе.
— Теперь Емеля его вряд ли опишет, — протянул я и повел ладонью, отпуская труп.
Радар по поиску призраков смог поймать только беспокойную Любовь Федоровну и какого-то самоубийцу, который выплыл из соседнего двора. Видимо, души разбойников в этом мире ничего не держало, и бойцов сразу прибрали переправщики на ту сторону.
— Вызывай жандармов, Фома, — устало произнес я и направился к крыльцу.
Вошел в дом и зашагал по лестнице наверх. Быстро умылся и сменил костюм на домашний халат.
Любовь Федоровна робко заглянула внутрь комнаты через закрытую дверь и лишь потом, словно спохватившись, постучала.
— Входите, — сказал я негромко и призрак тотчас очутилась рядом.
— Как ты, Павел? — спросила она, заглядывая мне в зрачки.
Виноградова казалась на редкость взволнованной и со следующими словами я понял причину ее беспокойства:
— Эти мерзавцы деньги хотели отнять? От кассы за тобой проследили и решили
— Да не… — начал я, но женщина уже вскинула руки к потолку и заголосила.
— Это все я, старая дура, запросила у тебя денег перед выходными. Когда всякие лихие люди бродят по улицам и подыскивают праздных гуляк.
— Любовь Федоровна, — я попытался угомонить стенающего призрака, — вы ни в чем не виноваты…
— И то верно, — неожиданно резко успокоилась женщина.
Она поправила волосы, кости перестали просвечивать сквозь прозрачную кожу, а глаза гореть темным цветом.
— Зачем ты на ночь глядя поперся в кассу? Дня на это не нашлось? — женщина уперла руки в бедра и недобро прищурилась. — И сколько у тебя украли?
Я молча вынул из кармана портмоне и бросил его в Виноградову. Призрак ловко поймала вещицу и скользнула пальцами сквозь поверхность телячьей кожи.
— Деньги, — прошелестела Любовь Федоровна и взвилась под потолок.
Она прижала портмоне к груди и закружилась, словно танцуя под только ей слышимую музыку.
Я лишь покачал головой и предложил:
— Оставьте полтинник мелкими купюрами…
— Не многовато? — деловито уточнила женщина, потроша отделения кошелька.
Несколько монет выпали, но хозяйка дома подхватила их потоком воздуха, не дав удариться о пол. Круглые медяки принялись медленно вращаться.
Их Любовь Федоровна вернула в портмоне и вложила с десяток купюр в длинное отделение. Остальные разгладила, сложила в стопку по возрастанию номинала и с трепетом провела по бумаге пальцами.
— Надо вписать сумму в журнал, — с предвкушением протянула женщина и стремглав понеслась прочь.
Любовь Федоровна просочилась сквозь стену, а деньги ударились о преграду и осыпались на пол, словно листья осенью.
— Твою ж… — простонала женщина и вновь сунула голову в комнату, — тук-тук, — обозначила она вежливость.
— Войдите, — усмехнулся я.
Бухгалтерша собрала наличность, вновь сложив ее стопкой, и направилась к двери.
— Бедные денежки… натерпелись вы сегодня… — бормотала она, пока покидала комнату.
Из коридора еще донеслось нечто похожее на воркование, а потом стихло. Затем вновь раздалось возмущенное «Да что ж я…» затем шорох, звук открывания двери комнаты Виноградовой и хлопок от закрытия.
Я сел в кресло и уставился в окно. Позади остался очень долгий день. Он был насыщен событиями и здорово меня утомил. Но к сожалению, этот день еще не закончился.
* * *
Квартира в Новом Городе почти всегда пустовала. Но деньги за аренду поступали в доходный дом исправно. Ушлый приказчик даже думал как бы сдать помещение для съемок видео неприличного содержания, или любовникам, которые снимали квартиры в элитном районе для запретных утех. Но арендатор пугал приказчика до дрожи. Это был редкий случай, когда жадность так и не переборола страх.