Чехов
Шрифт:
— Злоупотреблять, — поправил я громилу.
Он густо покраснел и пробурчал:
— И выражаться негоже, барин. Вы не серчайте, но я хоть и деревенский, однако ж кон знаю. Тем паче рядом какая дама окажется. Нехорошо это.
— Ты прав, — я не стал уточнять значение слова. — Вино надо убрать в буфет. У нас же есть буфет?
Я взглянул на Любовь Федоровну, и работник обернулся, ища глазами предмет моего внимания.
— Есть, — снизошла до пояснения хозяйка. — И ледник имеется
— У нас есть подпол, — перевел я слова призрака Фоме.
— Надо туда нанести льда.
— Зачем нам это?
— Никогда не знаешь, чего понадобится туды сунуть, — рассудил парень. — Мне тут торговка сказала, что вы некромант. А значит, может и мертвяка запереть нужно будет.
— И как ты все успеваешь? — подивился я.
— Я хозяйственный. И к людям подход знаю. Ну… — он скривился, — окромя бригадира того, что денег мне не заплатил.
— Погоди с этим, братец, — я с некоторой грустью отодвинул от себя опустевшую тарелку. — Дай срок, и мы решим твои дела. Но скажи мне вот что: не боишься, что барин твой — некромант?
— Да неужто не брешет та баба? — глаза Фомы блеснули. — А я решил, что она языком чешет. Неужто вы и впрямь… — он понизил голос, — умеете мертвяков подымать?
— Это девица красная может кое-чего кое-кому поднять, — поправил я новоявленного слугу. — А я призываю.
— Мертвяка? — прошептал Фома.
— Ну да.
— И песика?
— Что? — опешил я.
— Ну, ежели псина околеет, вы ее того… — Фома сделал страшные глаза и взмахнул руками, — призовете, значится, и она поднимется.
— Не пробовал как-то я собак призывать, — усмехнулся я, оценив непосредственность своего помощника.
— Напрасно. Вот подумайте, таких песиков и кормить не надобно. А уж воришкам в дом и вовсе не захочется пробираться.
— Думаешь, совсем кормить не надо?
— Думать мне не положено, барин, — резонно заметил парень. — Я человек маленький. Ляпну чего, а спрос с меня какой?
— Никакого, — догадался я.
— Именно. Но вы обещайте подумать.
— Обещаю, — я спрятал улыбку за салфеткой, которой утер губы. — Благодарю за прекрасный завтрак, Фома.
— Рад, что угодил, ваше благородие.
— Сиятельство, — машинально поправил я.
— А какая разница? — удивился работник, переступив с ноги на ногу.
— Я княжеской крови.
— О как оно. Значит, я у княжича служу.
— И нам надобно тебе гардероб справить, — строго заявил я. — Негоже ходить тебе как портовому работнику.
— Удобно ли, барин? — смутился парень.
— Привыкай, Фома. Ты теперь важным человеком становишься. Представляешь своим лицом адвокатское агентство.
Работник машинально потер бороду.
— Брить надобно? — обреченно уточнил
— Точно так. Ты больше не мужик простой. А слуга княжеского дома.
— Боязно как-то.
— Тебе? — подивился я.
— Я ведь хоть грамоте обучен, но не так, чтобы складно. Не думал я… что вы мне доверите лицо агентства этого вашего. Вдруг не сдюжу?
— Не беспокойся об этом. Всему обучишься по ходу дела. Ты парень смышленый.
— Это да, — закивал он.
— Мы тебя еще оженим, дай срок.
— Ох, вашество. Не надобно мне такого.
— Чего это? — развеселился я.
— Так ведь девкам знамо дело что надо, — заговорщическим шепотом сообщил он.
— Что?
— Женить на себе, родить дитя и потом алиментами шынтажировать, — он очень старательно выговорил два последних слова. — А затем и вовсе…
— Что же? — я уже не мог игнорировать смеющегося призрака за спиной Фомы.
— Отравит и похоронит под табличкой фанерной.
— Но тебе-то бояться такого не стоит.
— Это почему?
— Я ж некромант. Я тебя призову, и ты накажешь шантажистку проклятую.
Он понял, что я шучу, и добродушно усмехнулся.
— Не все женщины такие, — попытался обнадежить парня.
— Я простоват, барин. И девке меня обмануть несложно. Потому я им сразу говорю, что денег за душой нет и взять с меня нечего.
— И помогает? — не поверил я.
— Ну…— парень замялся. — Жениха во мне не видят. А мне того и надо.
— Хитрец, — я хлопнул его по плечу. — Но в ближайшее время многие прознают, что у адвоката слуга с хорошим окладом.
— А я им скажу, что душу заложил некроманту, — неожиданно выдал Фома.
— Чего? — опешил я.
— Пусть лучше думают, что я проклятый, как и мой барин, — помощник закусил губу, поняв, что сболтнул лишнее.
— Меня так и называют?
— А вы не серчайте, барин. Оно и лучше, что таким вас видят. Не станут лихого замысливать. И уважать будут.
— Может, ты и прав, — мне нравился его настрой.
— Еще как, вашество. Уж поверьте, еще староста наш говаривал: боятся — значит уважают.
— А его боялись? — хитро уточнил я.
— Бывало, — вздохнул парень и сам того не замечая потер поясницу. Видимо, пороли его не раз.
— А ты его уважал?
Вместо ответа Фома фыркнул, а потом кивнул.
— Но так староста-то не некромант, — резонно заметил он. — Мог поднять только рюмку со стола. А вы, барин… эт самое, призываете мертвых.
— Мне нечем возразить, — вынужден был признать я.
Я наскоро вымыл руки и заметил, как ловко Фома убрал со стола посуду. Пожалуй, стоит выделить ему жалование побольше, если он дальше станет баловать меня готовкой.