Чекисты рассказывают. Книга 3-я

Шмелев Олег

— С удовольствием.

— Вот я и сокращу вам путь. За разговорами-то он в два раза короче.

Свадьба шла своим чередом. Тамада произносил длинные тосты. Анна Ивановна, смеясь, переводила его речи Кириллову. Он устал. Но не так-то просто уйти с кавказской свадьбы, не обидев гостеприимных хозяев...

Анна Ивановна подозвала черноглазого мальчугана, что-то сказала ему. Мальчик кивнул и убежал. Он вернулся с букетом цветов.

— Ступайте, поздравьте молодых, рассыпьте им цветы под ноги и тогда можете идти отдыхать, — сказала Анна Ивановна, передавая цветы Кириллову. Ее глаза весело улыбались.

Кириллов послушался.

По

утру Анна Ивановна, опираясь на костыль, сама пришла к дому, где ночевал гость из Москвы.

Из Предгорного ехали другой дорогой. Места вокруг были еще красивее, чем вчера.

— Какой воздух, Анна Ивановна! Не то, что у нас в Москве!

— Да, здесь хорошо... Я обещала вам рассказ на дорогу... Но начать очень трудно. На Востоке говорят: «Если хочешь удвоить свое горе — расскажи о нем»...

— О, это связано с плохими воспоминаниями? Тогда, может, не стоит...

— Ничего, — сказала Анна Ивановна, — это я так, к слову... А дело вот какое...

Она помолчала и начала, глядя на дорогу, вроде ни к кому не обращаясь.

— Мое детство и молодость прошли на Старо-Грозненских промыслах. Отец был нефтяником. Жили, как все, бедно. Единственное мое богатство — хорошая память. Рано я себя запомнила. И все, что происходило вокруг, тоже помню. До сих пор... Мы, чумазые дети предместий, рано усвоили разницу между нами и детьми богатых промышленников. К их домам... Нет, даже к оградам их домов нам не разрешалось подходить! Помню, как глазела я однажды на красивую куклу, брошенную в траве... Я смотрела на нее через ограду. Дворник прогнал меня, не велел глядеть...

Анна Ивановна повернула лицо к Кириллову, улыбнулась мягко и как-то беспомощно.

— Смешно, конечно, но мне и сейчас обидно... А еще — мы бегали купаться на Сунжу. Цвет ее воды никогда нельзя было определить — столько было в ней нефти и разных отбросов. Нередко попадались трупы кошек, собак, крыс, а иногда и людей... Только ужас нас не брал, все равно плескались... Но не в этом суть.

Она вздохнула и продолжала:

— Хозяева все время расширяли производство нефти, и одновременно с промыслами рос город. К началу революции Грозный стал одним из крупных пролетарских центров, а значит, и большим революционным очагом на Северном Кавказе. К тому времени я была уже взрослая, работала, ходила на сходки, на собрания, вступила в партию большевиков и, естественно, принимала самое активное участие в революционной борьбе грозненских рабочих. Тогда и замуж вышла. Вместе с мужем встретили мы революцию, вместе начали работать в ВЧК.

Машина выскочила к излучине реки Аргун.

— Остановите здесь, — попросила Анна Ивановна шофера. — Давайте выйдем на минутку.

Кириллов вышел, помог Анне Ивановне.

Над дорогой нависала огромной высоты скала. С другой стороны — пропасть. Оттуда еле слышно доносился шум реки.

Кириллов подошел к краю дороги и, глянув вниз, отпрянул.

— Что, голова кружится? — спросила Анна Ивановна.

— Да, страшновато...

— Вот здесь, в этом месте — ответ на вчерашнюю мою фразу, — произнесла она задумчиво. — Здесь я умирала, а там, внизу, мне вернули жизнь... Нас вели сюда всю ночь. Мы были связаны по нескольку человек одной веревкой. Избитые, истерзанные... Тех, кто не мог идти, пристреливали или просто сбрасывали с обрывов. Мы с мужем и еще трое были в одной связке. Муж был очень слаб. А здесь нам повстречалась группа конных — начальник деникинской контрразведки

Оленев со своей свитой. Все были пьяны, едва в седлах держались... И началось... Хлестали нагайками, рубили шашками, некоторым вырезали звезды на спине и груди... Муж что-то крикнул Оленеву, тот спешился, подошел, раскачиваясь, сложил кулачище, фукнул на перстень, размахнулся и ударил. Муж первым упал со скалы... Вот отсюда, — показала она. — А за ним — я и вся связка.

Она говорила тихо и так спокойно, будто речь шла вовсе не о ней самой и не о близких ей людях.

Кириллов нервно закурил.

— А потом?

— Я очнулась под скалой. Рядом был старик чеченец. Еще помню слабый огонь. И снова все померкло. Позже я узнала, что пастух нашел меня среди трупов, отпаивал овечьим молоком, отварами трав. Около пяти лет меня выхаживали, пока я смогла встать на ноги. И вот — горбата, поврежден позвоночник, поломаны руки, ноги, ребра, вывихнута лопатка... Просто непостижимо, как выжила!

У Кириллова на языке вертелись тысячи вопросов, но он молчал, боясь разбередить старые раны этой мужественной женщины. Она стояла недвижно, продолжая думать свою думу. Затем сказала, как бы между прочим:

— Я его так помню, будто только вчера расстались.

— Мужа?

— Нет. Оленева.

— Вы его еще встречали? — удивился Кириллов.

— Не-ет! Наверное, его тоже смерть настигла. А может, за границей скитается...

Она помолчала и добавила:

— А жаль, если где-нибудь благоденствует. Жаль! Мне кажется, встреть я его теперь — все равно узнала бы! Не могу забыть.

— А как же вы к ним в лапы-то угодили?

Анна Ивановна горько вздохнула.

— Деникинцы расправились с нами как раз, когда праздновали свою победу.

Она еще раз заглянула в ущелье и сказала:

— Поедемте. В Грозном я вам покажу один дом...

Она села в машину, устало закрыла глаза.

ЗА ВОРОТАМИ КРЕПОСТИ

Водитель повернул в улицу, указанную Анной Ивановной, и остановил машину возле высоких ворот с чугунной решеткой.

— Это же дом облпрофсоюза! — узнал Кириллов.

— Да. Вы уже здесь были?

— Был.

— Так это — тот самый... Владелец его успел сбежать за границу. После революции мы основное здание не трогали, хотели в сохранности передать Советам. Наша ВЧК помещалась здесь, — указала Анна Ивановна на левое крыло дома. — Тут нас и застали деникинцы. Мы не успели эвакуироваться, уничтожали документы. Конечно, мы отстреливались как могли, но... Нас было слишком мало. Когда нас накрыли, скрывать, что мы — чекисты, было глупо... А пытали нас там, в подвалах, где теперь гараж.

— В подвалах? Я в подвалах не был, — проговорил Кириллов.

— Жаль, что сегодня воскресенье, а то я показала бы вам всю крепость...

— Какую крепость?

— Да вот... — кивнула она на дом за воротами. — Видите, как он построен? Войти можно только через эти ворота. Во дворе же — ни деревца, ни клумбы — плац! Незамеченным никто не проскочит...

— Вы правы, — согласился Кириллов. — Но давайте попытаемся.

За время работы по командировке он познакомился с комендантом и теперь решил попросить его содействия. Он нажал кнопку звонка возле калитки в стене. Им открыл низенький, лысоватый человек, приветливый, словоохотливый, подал ладошку лодочкой, повел было в свой кабинет, но Кириллов отказался.