Чекисты рассказывают... Книга 2-я
Шрифт:
Чтобы его успокоить, Забродин сказал:
— Вы не волнуйтесь, с вами ничего не случится. Вы нужны американской разведке здесь как работник советского учреждения... Передайте Пронскому информацию, которую вам вручил Юрий Борисович. А когда возвратитесь, зайдите ко мне в гостиницу. Ведь вы часто там бываете у своих друзей?
— Хорошо.
...— Нужно подвести итоги! — сказал Роклэнд, поворачивая в руках вверх и вниз авторучку, отчего нарисованная на ней обнаженная женщина сбрасывала и надевала платье. — Затем мы должны
— Все на мази. Должна вступить в действие сегодня-завтра.
— Прекрасно! Время взломов сейфов, убийств и краж шифров прошло. Наши инженеры дали нам тонкую технику. Поздравляю, Грегг!
— С Викентьевым тоже все в порядке. Вчера он передал нам первую информацию...
— А как дела с «Мэтром»?
— Немного посложнее. Элизе никак не может зацепиться за него. Но я не теряю надежды...
— Нужно быть энергичнее, Грегг!
— Это не от меня зависит, шеф...
— Мы не можем надолго затягивать.
— Элизе старается, я это знаю. Я наобещал ей целые горы... Но Нечаев к ней совершенно равнодушен.
— У вас есть другая?
— Есть несколько, но никто не знает русского языка или хотя бы английского...
— А что у вас нового, капитан Дилл?
— Я встречался с ним на приеме, шеф. Вы это видели. Вы бы знали, как он мечтает поехать в США!
— Ну, ну, Дилл, не завирайтесь!
— Об инциденте в лагере с Синельниковой и ее сыном он не сообщил своему Верховному. Иначе последовал бы протест.
— Это уже кое-что!
— И еще, шеф. Фрау Диблер взяла письмо.
— Вы мне уже показывали. Там ничего особенного нет.
— Новое, шеф. Это документ! Я еще не успел доложить, только вчера получил. Взяла из саквояжа.
— Письмо с вами?
— Вот оно, — Дилл достал из кармана конверт и передал Роклэнду. Американец надел очки, вынул из конверта исписанный лист бумаги и повертел его в руках.
— О чем здесь, Дилл?
— Нечаев пишет другу в Россию. Восторгается Веной, хорошо отзывается о приеме в. американском посольстве...
— Пожалуй, это подойдет, — Роклэнд искоса посмотрел на Дилла. — Мы можем туда кое-что добавить тем же почерком.
...Началась подготовка к свертыванию работы оккупационных учреждений, к массовому отъезду советских граждан на Родину. Обычно оживленный Терезианум стал пустеть.
У многих австрийцев появилось двойственное чувство: они радовались окончанию оккупации, предстоящему выводу иностранных войск с их территории. Но рабочие многочисленных заводов, железных дорог, трамвайщики, привыкшие жить под охраной советских законов, боялись перемены обстановки. Советское командование не позволяло спекулянтам взвинчивать цены. В русских магазинах продукты и товары были дешевле, чем у частников. И в большинстве своем в советской зоне австрийцы жили вполне прилично. Перемена режима могла привести к росту цен, и признаки этого были уже налицо: на рынке, в мелких магазинчиках продукты стали дорожать. И все же впереди были независимость и нейтралитет!
В
— Супруги Величко снова заметили за собой слежку, — сказал он торопливо. — Мне сейчас позвонил Федор Величко.
— Где они?
— На Ринге. Недалеко от кинотеатра «Гартенбаум».
— Все идет по плану?
— Да...
С Ринга супруги Величко повернули, как с ними было обусловлено, на радиальную улицу, где обычно бывает мало пешеходов. И сразу увидели, как по другой стороне, немного поотстав, шли двое: один в зеленой шляпе-тирольке, по-видимому, австриец, другой — в берете. Сомнений быть не могло!
Пройдя несколько кварталов и останавливаясь у витрин, Величко свернули в парк Терезианум. Сопровождавшие их люди не решились заходить туда, где много русских, прошли по улице дальше. Остановились на перекрестке в нерешительности, очевидно, обсуждая, как поступить. Затем вошли в расположенное по соседству с Терезианумом небольшое кафе.
— Владимир Дмитриевич, они вошли в кафе, — услышал Забродин голос Лунцова в телефонной трубке.
Он тут же позвонил в военную комендатуру, попросил срочно вызвать австрийских полицейских. На этот раз австрийские власти сработали четко, и машина с четырьмя полицейскими в тот же миг была у входа в Терезианум.
— Вон в том кафе, — показывал Лунцов, — находятся два уголовных типа, которые следили за советскими гражданами. Помогите их задержать.
Вместе с полицейскими Лунцов вошел в кафе. Неизвестные не сопротивлялись, и их доставили в советскую комендатуру. Австрийцем занялся Лунцов. Второй оказался русским эмигрантом. Допрашивать его приехал Забродин.
— Я обещаю не делать вам плохого, если сейчас расскажете правду. Составим протокол и вас отпустим, — настаивал Забродин.
Вначале эмигрант держался вызывающе.
— А если не скажу? — Он уселся на стул, демонстративно закинув ногу на ногу.
— Арестуем и будем судить... — Забродин говорил спокойно и твердо. Почувствовав, что это не просто угроза, эмигрант согласился:
— Хорошо. Пишите. Агафонов Серафим Сергеевич, без гражданства. Приехал из Западной Германии... — заметив, что разговор записывается на магнитофонную пленку, задержанный запнулся.
— Продолжайте, продолжайте, — потребовал Забродин. — Зачем приехали в Австрию?
— На работу.
— На какую работу?
— У коммерсанта, мистера Грегга. — Агафонов тяжело вздохнул. — Ну, вот, я и сказал все...
— Нет, не все. На работу в американской разведке? Говорите более точно.
— Да.
— Вот так и нужно говорить. Теперь все. Какие выполняли задания?
— Следил за лицами, которых указывал Грегг...
Аналогичные показания дал австриец. Когда все было закончено, сфотографировали их документы, а задержанных отпустили. На следующий день Иртенев посетил американского Верховного комиссара.