Чекисты [Сборник]
Шрифт:
Прошел час. И вдруг раздался звонок у входной двери. Игра за столом прекратилась, все сидели с испуганными лицами.
— Играйте! — прикрикнул Бусько и вместе с дочкой хозяйки пошел открывать дверь. В последний момент предупредил проститутку:
— Скажешь хоть слово — первая пуля тебе!
Дверь открылась. На площадке стояли двое мужчин.
— Заходите, братишки! — любезно пригласил Бусько, явно работая под уголовника.
Мужчины вошли, настороженно к нему приглядываясь. Незнакомый парень с открытым добродушным лицом, видимо, не вызвал
Все дальнейшее разыгралось в считанные секунды. Приоткрыв дверь в комнату и увидев напряженные, неестественные лица сидевших за столом, передний резко отпрянул. «Сейчас будет стрелять в меня», — подумал Бусько и выхватил наган:
— Руки вверх!
Выстрелы грохнули почти одновременно. Пуля Леньки Пантелеева (а это был он, Бусько узнал его еще на площадке) свистнула возле лица чекиста, обжигая горячим воздухом. И тут же, впервые, быть может, промахнувшись, бандит начал оседать, валиться на бок, а сообщник его, успевший выхватить браунинг, был легко ранен и молниеносно обезоружен подоспевшими красноармейцами.
В ту же ночь ударная группа провела обыски и аресты в других воровских притонах.
На Международном проспекте был захвачен один из самых отъявленных негодяев — Александр Рейнтоп, по кличке Сашка Пан, бежавший вместе с Пантелеевым из третьего исправдома. На Десятой роте Измайловского проспекта мы арестовали извозчика Ивана Лежова и достойную его супругу — наводчиков банды.
Кровавая эпопея Леньки Фартового закончилась. Все газеты Петрограда вышли на следующий день с подробными сообщениями о том, как чекисты ликвидировали эту банду.
Рафаил Михайлов. Дочь СВОЕГО ОТЦА
Не долетев до партизанских костров, самолет вернулся на базу. Летчик с досадой доложил:
— Зенитный огонь, нельзя пробиться… На обратном пути болтало… Радистке помогите — аж зеленая вся…
Высокая девушка, придерживая полу шубы, спрыгнула на землю, приняла рацию, которую ей подали из самолета. Подполковник протянул руку:
— Помочь, Пятнадцатый?
— Не развалюсь! Надо привыкать. По должности и потому, что я из… — хотела сказать «из Восковых», но по давней привычке, воспитанной матерью, удержалась. — Из тех, кто в горячее лезет…
Да, она была дочерью Семена Воскова.
Прославленный комиссар гражданской войны Семен Петрович Восков, может быть, как никто другой, воплотил в себе характерные черты ленинского военкома. Старый большевик, подпольщик, он многое сделал для победы революции. Помнит его Полтава, где он под носом у полиции похитил для кружка социал-демократов целую типографию, помнит рабочий Екатеринослав, где он освобождал политзаключенных, и Харьков помнит, где экспроприировал оружие в бурные месяцы первой русской революции. Сестрорецкие оружейники назвали его именем свой завод.
Девочка родилась через три месяца после смерти отца. Назвали ее Сильвией — в память зарубежной коммунистки,
В семье, где она выросла, революция строго смотрела с больших настенных портретов. Но хвастаться революционными заслугами здесь не разрешалось, — такова была семейная традиция.
Дети всегда уважают тех, кто умеет дать сдачи. А Сильвия была не из плакс. При этом обожала малышей. Наверное, в крови у нее была эта любовь. Семен Восков, бывало, даже на митинги, где собирался выступать, брал с собой детей. И Сильвия вечно возилась с ребятней, а потом стала пионервожатой.
Школьные друзья знали ее как азартную волейболистку, большую любительницу стихов, но, только проучившись с Сильвией много лет, поняли, что комиссар Восков и есть ее отец. Случилось это как-то нечаянно. Шли в ТЮЗ, остановились на Марсовом поле, у серых гранитных плит. «Восков Семен Петрович, — прочел кто-то. — Сильва, а ты ведь Семеновна?»
— Здесь лежит мой отец, — просто сказала она. — Пойдемте, ребята, опаздываем…
Ей не хотелось слышать соболезнующих слов. И характером она была замкнутая, молчаливая. Любила сидеть на собраниях в уголке, и только по заблестевшим глазам или по легкому облачку, набегавшему на лицо, можно было догадаться, о чем она думает.
Сильвию приняли в Электротехнический институт имени В. И. Ульянова (Ленина). С вузовской обстановкой она освоилась без труда. Училась ровно, как и в школе. Бывало, в математике и в черчении обгоняла мальчишек. Была неплохой гимнасткой, вошла в сборную института по волейболу.
В спортзале в одной из баскетболисток узнала она и Лену Вишнякову, с которой училась в школе. Только Лена была двумя классами старше. Веселая, всегда окруженная шумными друзьями, Лена ей и раньше нравилась, да только никак было не познакомиться. А сейчас она не выдержала, подошла к ней:
— Помнишь меня по школе?
— Помню, — засмеялась Лена. — Ты всегда забиралась в угол и, как сурок, поблескивала оттуда глазами…
— Если хочешь, давай дружить…
— Хочу, — серьезно сказала Лена.
Так началась их дружба, которой суждено было продолжиться и на войне.
До диплома оставался год, когда гитлеровские полчища напали на нашу страну.
Война разметала студентов. Опустели институтские коридоры.
Подруг послали на строительство оборонительных сооружений. Когда вернулись в город, Сильвия в упор спросила Лену:
— Эвакуироваться будешь? Нет? Правильно. Я тоже не буду.
И решив так, они отправились обе в военкомат.
— Пошлите нас на фронт.
Военком заявил, что «без пяти минут инженеры»-нужны будут в городе. Вышли от него сердитые, неудовлетворенные. Потом Сильвии удалось все же кое-чего добиться. В выцветшей за четверть века бумажке об этом говорится так: «Согласно указанию военного отдела горкома ВКП(б) тов. Воскова С. С. мобилизована Ленинградским городским комитетом ВЛКСМ на краткосрочные курсы по подготовке радистов для Красной Армии».