Челноки поневоле. Том 1
Шрифт:
– Интересно, если мы ещё по стольнику ему отдадим, на какие шиши мы будем другие подарки жёнам и подружкам покупать?
Одновременно и Ибрагим, и Эдик стали переводить этот вопрос Абдулле. Ибрагим на секунду запнулся, дойдя до слова «шиши», но в конце концов нашёл ему эквивалент и с честью справился с переводом. У Эдика не возникло никаких проблем с самого начала.
Хозяин на секунду задумался, ещё раз посмотрел в угол, где лежала техника, затем перевёл взгляд на всякую мелочь и махнул рукой:
– А, пойдёт и так, без денег.
Ещё через час, голодные, усталые, тяжело
Илья подошёл к своей кровати и достал из-под подушки две бутылки водки.
«Интересно, как они там оказались, – подумал Анатолий, но тут же понял. – Так вот о чём шептал на ухо Мишке этот неугомонный, когда тот пошёл за вещами».
– Илья Викторович, и что вы собираетесь с этим делать? – спросила Людмила.
– Как «что»? Сейчас пойдём, продадим да купим чего-нибудь пожевать.
– Да где вы это продавать будете? Они же мусульмане.
– А что, мусульмане не люди? Ты на Лёвку погляди, ему только краешек горлышка покажи, он сразу стойку делает, а тоже правоверный.
Слегка отдохнувшие ноги сами шли вниз по улице. Их хозяева решили, что идти в сторону университета бессмысленно (там никаких магазинов, где можно приобрести еду, они не видели), вот и повернули за угол да пошли по этой явно торговой улочке. Вокруг стояли двух- и трёхэтажные дома, все первые этажи которых были заняты разнообразными магазинами, но в основном с одеждой, ничего похожего на продовольственные не наблюдалось. Верхние этажи, похоже, были жилыми, кое-где из окон были выдвинуты длинные палки с натянутыми между ними верёвками, на которых сушилось бельё.
– Раз здесь живут, значит, едят, а раз едят, то где-то поблизости и магазины находятся, в которых продукты должны продаваться, – то и дело на разный лад повторял Илья, но ничего съедобного в магазинах, мимо которых они проходили, не было видно.
Солнце шпарило невыносимо, столбик термометра, наверное, уже давно зашкалило. Все прохожие, которых на улице и без того было немного, вытягивались в узенькую цепочку, скрываясь в тени невысоких домов.
«Обратно придётся идти прямо по солнцепёку, – с неудовольствием думал Анатолий. – Дёрнул же меня чёрт ввязаться в эту авантюру с продажей водки! Какой дурак в подобную жару будет её пить?»
Первая маленькая продуктовая лавчонка появилась на противоположной стороне улицы. Перебежав через открытое место, ребята нырнули в полумрак магазина в тайной надежде на спасительную прохладу. Но внутри магазинчика было ещё более душно. Хозяин, потный толстый турок, обмахивался газетой. Увидев протянутую ему бутылку водки, он начал понятливо кивать головой, пошёл в самый дальний тёмный угол и вернулся, держа в руке бутылку, на этикетке которой была надпись: VOTKA, и поставил её на стол перед кассой.
– Да не нужна мне твоя поганая водка, ты у меня купи. Смотри, это же «Столичная», с винтом, у тебя такую знатоки с руками оторвут, – говорил несколько обескураженный Илья. Он жестами пытался объяснить, что он продать свою бутылку хочет, но турок ничего не понимал.
Подобная история
– Слушай, давай назад пойдём, а то на ужин опоздаем. Жрать хочется до невозможности, хватит ерундой заниматься, – не выдержал Анатолий. – Сам-то ты как конь здоровый, а вон на девчонок посмотри, они же еле ноги уже передвигают.
– Ладно, вон там виднеется ещё один магазин. Если снова облом, то всё, разворачиваемся и в гостиницу.
Действительно, в сотне метров на перпендикулярной улице виднелся большой продуктовый магазин. В нём оказалось прохладно, все смогли перевести дыхание. Илья опять начал приставать к продавцу: ему показалось, что тот должен понимать по-русски. И в самом деле, взяв в руки бутылку, протянутую Ильёй, турок без усилий прочитал: «Столичная».
«Ещё один болгарин, сколько же их здесь?» – промелькнуло в голове Анатолия. Уже много позже из статистических справочников он узнал, что в годы, о которых идёт речь, почти девятимиллионное население Болгарии уменьшилось на один миллион сто тысяч, и всё это в основном за счёт выезда на свою историческую родину людей, считавших себя турками.
Продавец повертел бутылку в руках, поставил её перед собой и предложил равноценный, с его точки зрения, вариант обмена:
– Ты мне водку, я тебе пиво, хорошо?
– Ты что, с ума сошёл? – Голос Ильи дрожал от негодования. – У нас бутылка пива тридцать копеек стоит, а водка – три с лишним рубля.
– Меняйся-меняйся, смотри, как у него глазки блестят. Он хочет дома с устатку русской водочки выпить, знает он её хорошо. Небось, в СССР тоже поработал когда-то? – громко скорее спросил, чем просто сказал Анатолий. – Пусть только нам хоть водички даст попить, в горле жуть как всё пересохло, да вон по тому крендельку – всё легче будет до гостиницы шлёпать.
Всё время, что Анатолий говорил, турок утвердительно кивал.
– Видишь, он даже кивает по-нашему, ведь в Болгарии всё наоборот: «да» – мотают из стороны в сторону, «нет» – кивают.
Турок рассмеялся:
– Да я у вас почти пять лет прожил, совсем русским стал, сам не замечаю, как киваю. Дома уж привыкли, а на улице, пока в Болгарии жил, как на дурака смотрели.
– Не знаю, как я такое пиво пить буду. Кому дома ни скажу, что бутылку пива за трюльник пил, не поверят, – ворчал Илья, пока хозяин заворачивал пять кренделей, каждый по отдельности, в тоненькую бумажку, а его друзья пили тёплую, но такую вкусную воду, целый кувшин которой стоял перед ними. Наконец все напились, и турок показал другой путь к их гостинице.
Они шли по широкой улице, от жгучего солнца их прикрывали высокие дома, красивые витрины таили массу прекрасных вещей, смущали лишь вывески: на многих было написано слово «склеп», да и речь в них звучала явно не турецкая.
«Поляки, что ли? Откуда они здесь, да ещё в таком количестве?» – спрашивал сам себя Анатолий. Думать не хотелось совсем, пот непрерывно тёк и по лицу, и по спине, голова так вообще была мокрой, как из-под душа.
Идти здесь было приятней, но всё равно забрались они очень далеко, поэтому устали неимоверно.