Челноки
Шрифт:
Звук ее голоса становился всё тише, и постепенно разум погрузился во тьму, вынырнув в привычном мне мире.
Комната, беспорядок, разбросаны вещи. У стола в кресле неподвижно сидит человек. Еще один в неестественной позе лежит у стены, нелепо вывернув шею. Похоже, он мертв.
Холодея от страха, я осторожно подошел к тому, кто был еще жив. Его нетрудно узнать. Это сутулый. На шее рана, кровь залила грудь и живот. Двигаться, видимо, больше не может. Увидев меня, вздрогнул, попытался что-то сказать, но не смог. В глазах только ненависть, страха там нет.
Бежать к таксофону? Милиция, скорая? Обвинят же меня.
Какая к чертям практика и сострадание, он же убийца! Наверное, как раз в этом «проклятье». Его изгнали из города или даже из мира, но Гейла не смогла бросить его. Какой-то хитрой уловкой выдал себя за меня, а я им помог.
Некоторое время молча стоял и решался. Кай сделал это лишь для меня. Он — это я. Значит, тоже смогу. Первый шаг в ад Гейла вряд ли простит, но другой выход не видел. Или ты, или тебя. Мы все растем на костях своих предков. Один умирает, чтобы выжил второй.
Уже не колеблясь, зажал сутулому рот и нос. Пятки застучали по дощатому полу, и через несколько секунд жертва затихла. Я впервые убил.
Еще один черный камень упал на весы. А сколько их будет еще?
Глава 13
За полчаса до таможни наш вагон тревожно затих. Не понимаешь, что ждать. Законы непредсказуемо и быстро менялись. Как правило, о них узнаешь уже на границе. Каждая поездка походила на компьютерную игру со злым боссом в конце этапа. Их много. Одни поспокойнее, другие опасны.
Первый — ОВИР. Записаться, выстоять очередь ночью (отойдешь — вычеркнут) и взять визу.
Второй — загрузка в фирменный поезд «Пенза-Москва». Тут босса два: проводник, который может не пустить в свой вагон с грузом, и милиция на вокзале, которая почему взяла на себя функции губернской таможни.
В прошлый раз таки ссадили меня. Составили протокол, ибо запрет на «вывоз товаров за пределы области». Не конфисковали. Отдали в комиссионку, деньги забрал уже через месяц. Причем даже больше, чем сам заплатил. Цены росли каждый день.
Третий — ад на Казанском. Билеты «за рубеж» продавали на другой улице, метров за восемьсот от вокзала. Приходилось оставлять ощетинившуюся баулами группу, надеясь, чтобы отобьются от ментов, бандитов и просто бомжей. И бежать-бежать, мечтая о том, что места на Софийский всё еще есть. Если повезет, тогда сложный переход на Киевский через метро. Посадка целиком на удачу. Бандиты-милиция могут срезать на каждом углу, как было не раз.
Выдохнули, чуть больше суток пьянства, и мы, наконец, на границе в Унгенах. Таможню проходят, пока поезд ставят на другие колесные пары. У нас железнодорожная колея шире, чем в Европе. Так вроде бы стабильность повыше, но думаю, дело в стратегии. Россию всегда спасало пространство. Чтобы замедлить врага, разбомбят пункт переобувки к чертям. А врагов у нас много.
Хотя смотришь на интуристов в Болгарии — улыбаются и вроде
«Приготовили документы, вещи к осмотру!» — мстительно объявила нам проводница. Грузная, усталая тетка, которой успели мы надоесть.
Шума от нас, действительно, много. Спекулянты же, тошно смотреть. Заняли половину вагона, грабят страну, громко ржут. И нам, действительно, весело. За каждым шлейф диких историй, интриговали, бухали — шел обмен опытом, особый социальный аспект.
Укреплялись связи, заключались сделки, появлялись контуры будущих торговых союзов. Редко кто работал один. И на поездку двойки и тройки временно объединялись уже в коллектив. Так комфортнее и безопаснее, наш караван и Шелковый путь. Вновь из варяг в греки, в Константинополь, то есть, в Стамбул. После Венгрии и Болгарии уже хотелось туда. Но для начала сбросить груз часов и матрешек в Бургасе. Таков был мой план.
Со сбытом проблем быть не должно, главное — протащить всё с собой. А с этим в последнее время беда. И потому мы с Ванькой боялись. И за товар, и за баксы, которые теперь возили с собой.
Последнее таможенники искали особенно тщательно. Найдут — конфискуют. И вряд ли в бюджет. По крайней мере, не всё. И если товар в тесном купе спрятать трудно, то доллары ныкали, куда только можно. С фантазией у нас всегда хорошо.
Банальщину, вроде люков в потолке или дырок в обшивке, никто всерьез не рассматривал. Эти места проверяли прежде всего, там винты стерты в ноль. На себе тоже плохой вариант. Таможенник, как правило, хороший психолог с поистине собачьим чутьем. Выдержать дуэль взглядов непросто, а для нас сумма огромна, на кон ставили всё. Жертва мямлит, бледнеет и сильно потеет, провоцируя на личный досмотр. Иногда даже в трусах.
Мы с Ванькой в первом купе, с нами Стас и Борис. Все на нервах, но старательно излучаем свет и покой. Законопослушные и дружелюбные. Нет в мире добрее. Остальные пугливо выглядывают в коридор. Как сурикаты в пустыне. Тревожная атмосфера грядущей беды.
Таможенник большой и хмурый, щеки в мелкой сетке кровеносных сосудов. Едва взглянув на него, поняли, что нам конец. Попали серьезно, компромиссов не будет.
— Один здесь, три в коридор, — буркнул он зло. — Мне паспорта, вещи к осмотру.
Остался я, как самый бывалый. Ванька от волнения мог что-нибудь ляпнуть. Стас на грани обморока, Бориска слишком невозмутим и тем вызывал подозрение.
— Что тут у нас? — таможенник заглянул в огромную сумку под полкой.
— Это… М-матрешек немного, — проблеял я, изображая смирение пред грозным ликом закона.
Но их было много. За ними пришлось ехать в дальнюю деревню в глубинах дремучего мордовского леса. Страшное место и люди там страшные. Глушь, колючая проволока и бесконечные зоны вдоль безлюдной дороги. Экспедиция оказалась удачной, матрешки в той деревне делали все. Целая выставка у каждого дома на любой цвет и вкус.