Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории
Шрифт:
Понимание следующая задача историка. Он должен дать оценку результату, вызванному к жизни действием, обсудить значимость каждого мотива и каждого действия.
Здесь мы сталкиваемся с одним из основных различий между физикой и химией, с одной стороны, и науками о человеческой деятельности с другой. В мире физических и химических событий существуют (или по крайней мере считается, что существуют) постоянные зависимости между величинами, и человек способен открыть эти постоянные с разумной степенью точности с помощью лабораторных экспериментов. Аналогичные постоянные зависимости отсутствуют в сфере человеческой деятельности за пределами физической и химической технологии и терапии. Некоторое время назад экономисты считали, что открыли такую постоянную зависимость между количеством денег и ценами на товары. Утверждалось, что увеличение или уменьшение количества денег в обращении должно приводить к
За пределами экономической истории никто не рискнет утверждать, что в человеческой истории преобладают постоянные взаимосвязи. То, что в вооруженных конфликтах европейцев с отсталыми народами других рас один европейский солдат обычно справлялся с несколькими туземцами, является фактом. Но еще никто не оказался достаточно глуп, чтобы измерить величину превосходства европейца.
Невозможность измерения состоит не в недостатке технических методик определения меры. Причина в отсутствии постоянных соотношений. Если бы это было связано лишь с техническими трудностями, по крайней мере приблизительная оценка в некоторых случаях оказалась бы возможной. Но истина заключается в отсутствии постоянных соотношений. Вопреки постоянным заклинаниям невежественных позитивистов экономическая теория не является отсталой наукой из-за того, что не носит количественного характера. Она не является количественной и не производит измерений, так как отсутствуют константы. Статистические цифры, относящиеся к экономическим событиям, это исторические данные. Они говорят нам о том, что произошло в неповторимом историческом случае. Физические события могут быть объяснены на основе нашего знания постоянных взаимосвязей, установленных экспериментально. Исторические события не поддаются подобному истолкованию.
Историк может перечислить все факторы, приводящие к известному результату, и все факторы, действующие против него и способные отсрочить или смягчить конечный результат. Но он не сможет установить количественные отношения между различными причинами и производимыми следствиями, иначе как путем понимания. Он сможет определить роль фактора n в достижении результата P только путем понимания. Понимание в мире истории является так называемым эквивалентом количественного анализа и измерения.
Технология может подсказать нам, какой толщины должна быть стальная пластина, чтобы ее не пробила пуля, выпущенная с 300 ярдов из винчестера. Она, таким образом, может дать ответ, почему человек, спрятавшийся за стальную пластину известной толщины, был ранен выстрелом или остался невредим. История затрудняется с такой же точностью ответить на вопрос, почему цена молока выросла на 10%, или почему президент Рузвельт победил на выборах губернатора Дьюи, или почему Франция с 1870 по 1940 г. жила по республиканской конституции. Подобные проблемы не допускают ничего иного, кроме понимания.
Для каждого исторического фактора понимание пытается определить его значимость. В рамках понимания нет места произвольности и своенравности. Свобода историка ограничена его стремлением дать удовлетворительное объяснение реальности. Его путеводной звездой должен быть поиск истины. Но в понимание неизбежно проникает элемент субъективности. Понимание историка отмечено печатью его личности. Оно отражает взгляды своего автора.
Априорные науки логика, математика и праксиология нацелены на знание, безусловно действительное для всех существ, наделенных логической структурой человеческого разума. Естественные науки нацелены на познания, имеющие силу для всех существ, которые обладают не только даром человеческого разума, но и человеческими ощущениями. Единообразие человеческой логики и ощущений наделяет
Историческое понимание никогда не получит результаты, которые будут приняты всеми людьми. Два историка, одинаково относящиеся к теориям неисторических наук и к установленности фактов, установленных без обращения к пониманию значимости, могут расходиться в своем понимании значимости этих фактов. Они могут быть полностью согласны с тем, что факторы a, b и c, действуя совместно, приводят к следствию P, и тем не менее сильно расходиться в оценке соответствующего вклада a, b и c в конечный результат. Насколько понимание направлено на установление значимости каждого фактора, настолько оно подвержено влиянию субъективных оценок. Разумеется, это не ценностные суждения, они не выражают предпочтения историка. Это суждения значимости[Поскольку это не работа по общей эпистемологии, а необходимые основания трактата по экономической теории, нет необходимости подчеркивать сходство между пониманием исторической значимости и задачами, которые решает диагностирующий врач. Эпистемология биологии находится вне предмета наших исследований.].
Историки могут спорить по многим поводам. Они могут придерживаться различных взглядов в отношении к теориям неисторических наук; они могут строить свои рассуждения на основе более или менее полного знакомства с документами; они могут по-разному понимать мотивы и цели действующих людей и средства, применяемые ими. Все эти противоречия поддаются урегулированию с помощью объективной аргументации; относительно них общее согласие достижимо. Но невозможно найти решение, которое устроит любого здравомыслящего человека, если объектом разногласий историков являются оценки значимости.
Интеллектуальные средства науки по природе своей ничем не отличаются от средств, применяемых рядовым человеком в обыденной жизни. Ученый использует тот же инструментарий, что и обыватель; просто он пользуется им более квалифицированно и осторожно. Понимание не является привилегией историков. Это дело каждого. При наблюдении за состояниями своего окружения каждый из нас является историком. Каждый из нас пользуется пониманием, сталкиваясь с неопределенностью событий, к которым ему приходится приспосабливать свою деятельность. Специфические рассуждения спекулянта суть понимание значимости различных факторов, определяющих будущие события. И разрешите подчеркнуть это в самом начале нашего исследования деятельность всегда необходимо нацелена на будущие, поэтому неопределенные состояния это всегда спекуляция. Действующий человек смотрит в будущее глазами историка.
Космогония, геология, история биологических изменений являются историческими дисциплинами, когда они изучают уникальные события в прошлом. Однако они оперируют исключительно познавательными средствами естественных наук и не испытывают нужды в понимании. Лишь изредка они пользуются весьма приближенными численными оценками. Но эти оценки не являются оценками значимости. Это менее совершенный метод получения количественных соотношений, чем точное измерение. Их нельзя смешивать с состоянием дел в сфере человеческой деятельности, которая характеризуется отсутствием постоянных соотношений.
Когда мы говорим об истории, то подразумеваем только человеческую историю, специфическим мыслительным орудием которой является понимание.
Утверждение о том, что наука о природе обязана всеми своими достижениями экспериментальному методу, иногда подвергается резкой критике со ссылками на астрономию. В настоящее время астрономия представляет собой исключительно применение физических законов, экспериментально открытых на земле, к небесным телам. В далеком прошлом астрономия основывалась на предположении, что небесные тела не изменят своего курса. Коперник и Кеплер просто попытались предположить, по какой траектории Земля вращается вокруг Солнца. Поскольку круг считался самой совершенной кривой, Коперник и выбрал его для своей теории. Позднее Кеплер также на основе предположений заменил круг на эллипс. И только после открытий Ньютона астрономия стала естественной наукой в строгом смысле слова.