Человеческая память - странная вещь

Сергеев Станислав Сергеевич

Это все, конец.

На фоне нестерпимой боли в груди почувствовал жжение в правой ладони, но жжение было странное, не боль, а тепло, резкое, колкое тепло. Я пошевелил пальцами и почувствовал в руке рукоять меча, от которой по руке расходилось тепло.

Странно, но мне мгновенно стало легче и все в моем восприятии чуть замедлилось. Топор дракон медленно-медленно стал опускаться, а я чувствовал, как тело наполняется жаром, который забивает боль, усталость и превращается в ярость, которая захлестывает и отключает мозг.

Лезвие топора опускалось, целя мне точно в голову. По тому, как скалился дракон, разбрызгивая

вокруг себя кровавые слюни, он сам был не в лучшем состоянии и для него этот последний удар был спасительным окончанием эпохального поединка. Ведь слабый человек сумел столько продержаться против него и нанести несколько глубоких и опасных ран.

Когда топору оставалось до моего лица сантиметров пятьдесят, не смотря на боль, рывком повернулся на левый бок. Рядом с затылком раздался хруст входящего в покрытие стадиона лезвия топора. Больше по наитию я, чуть приподнявшись, в ответ махнул правой рукой сжимающей меч, на мгновение почувствовав небольшое сопротивление, как будто перерезал что-то легкое и невесомое.

Пока враг не успел ничего сделать, откатился в сторону и попробовал встать на ноги, что получилось со второй попытки. Но дракон, к моему удивлению не двигался, а стоял в той же позе, чуть наклонившись вперед, держа в передних лапах рукоятку топора. Точнее даже не держа, а опираясь об рукоятку.

Но рева не было, он как-то странно хрипел, вздрагивал, и по его груди и лапам обильно растекалась темная кровь. Шаг вперед, меч взлетает вверх и, мелькнув молнией, проходит в загривок дракона, сильно дернув руку. Но, тем не менее, встретив сопротивление, меч все равно проходит свой путь до конца, завершая движение.

Я стоял в полном обалдении и смотрел, как у дракона отвалилась голова, а туша, все еще сжимающая уже мертвыми лапами большой ритуальный топор, несколько мгновений постояла и завалилась набок, чуть подрагивая остаточными нервными конвульсиями.

Честно сказать я был больше поражен не самим фактом победы, причем реально заслуженной, а тем, что все так быстро закончилось. Потом люди, смотревшие запись мне рассказывали, как я повернулся к драконам из свиты их военного вождя, пожал плечами и сказал:

— Что и все?

Но потом включились мозги, и надо было достойно закончить поединок, чтоб добиться главного результата.

Я подошел к голове дракона, попытался ее поднять одной рукой, что оказалось очень трудным, и прокричал, точнее, прорычал заученную заранее фразу, из-за которой чуть не порвались мои голосовые связки:

— Я победил. Есть ли сомнения в моей силе и удаче?

Стоящие передо мной шесть драконов что-то заурчали.

— Ваш военный вождь был великим воином народа Лавэ и клана Ротолло, но он проиграл. Духи предков сделали свой выбор. Покоритесь ему, либо будьте прокляты всеми кланами.

Драконы выслушали меня, что-то пророкотали в ответ, развернулись и потрусили к своему космическому челноку, захватив по пути радиоэлектронные подавители.

Не прошло и двух минут, как корабль драконов взлетел и свечкой пошел в небо к своему недобитому линкору.

Я стоял и стоял, опираясь на голову дракона и свой меч и реально не знал, что дальше делать. Силы, которые позволили мне нанести последний, решающий удар закончились и все что оставалось в моем израненном организме просто тратилось на последние потуги сохранить равновесие и не упасть, так как понимал, что пробитое ребром

легкое не перенесет второго падения. Сознание уже подернулось туманом, когда рядом стал Сержант так же наблюдавший старт драконовского челнока.

— Ну что, Командир, вроде победили…

Единственное что я смог сделать, это чуть повернуть голову и булькнуть сгустком крови, вместо ответа. Последнее что я помню это руки Сержанта, которые меня подхватывают. На этом все для меня и закончилось…

Сознание возвращалось постепенно, растворяя пелену тумана, которая не давала ясно мыслить. Судя по характерному гудению и легкому покалыванию во всех мышцах, я находился в лечебной капсуле и сейчас перед открытием саркофага, мне проводилась принудительная стимуляция всего мышечного аппарата. А это значит, что находился я тут больше десяти дней, как минимум.

Когда процедура подходила к завершению, я все вслушивался в свой организм, пытаясь отыскать остатки той боли, которую я запомнил, перед тем, как потерять сознание. Но все было нормально и единственное что меня донимало это голод и желание сходить в туалет.

Открыв глаза на прозрачной крышке капсулы я разглядел буквы имперского языка, что сразу расставило все по местам — меня лечили имперцы, у них в этом отношении техника была чуточку получше.

Раздалось легкое шипение и мое тело обдало легким, низкотемпературным паром, после чего раздалось гудение, и прозрачная крышка отъехала в сторону, впуская в капсулу ничем не передаваемые запахи военного госпиталя. Тут же в поле зрения появились два медработника в характерной голубой одежде, с защитными масками на лицах. Они очень аккуратно и вполне для них привычно, помогли вылезти из капсулы, подали простой больничный халат, в который я завернулся и поддерживаемый под руки был проведен в отдельный бокс, где меня ожидала уже нормальная кровать с ортопедическим матрасом. Не смотря на то, что я и так проспал кучу времени в лечебной капсуле, мне опять что-то вкололи, и я снова отключился, но теперь обычным человеческим сном.

Видимо мое состояние они четко контролировали, потому что как только я проснулся, дверь бокса сразу открылась, и на пороге нарисовался дежурный медик. Он быстро меня осмотрел, проверил показания датчиков, убедившись что все нормально, кивнул в сторону шкафчика где висела моя новенькая форма и, главное, в ножнах стоял моя МЕЧ. Я сразу понял, кто так расстарался, понимая, что с этой реликвией меня нельзя надолго разлучать.

Переодевшись, я вышел из бокса и лицом к лицу столкнулся с двумя охранниками, в полном штурмовом вооружении. Причем один был имперец, а второй, мой, кентариец. Оба увидев меня, отдали честь, и имперец что-то быстро заговорил по тактической связи, услышав ответ, проговорил, четко и коротко.

— Лэр, полковник, вас ожидают на капитанском мостике.

И мы пошли, причем как пошли. Это был не конвой, а почетный эскорт. За поворотом к нам присоединилась еще пара штурмовиков в таком же тяжелом снаряжении. Естественно дорогу к капитанскому мостику я не знал, поэтому выйдя на большой «проспект», к нам присоединился флотский лейтенант в качестве сопровождения.

Все встречающиеся на пути, отходили в сторону и четко отдавали честь, как того требовал устав. Когда мы зашли в очередной лифт, увидев немое восхищение в глазах лейтенанта, не надо было и гадать о причине такого отношения. Я просто спросил: