Человеческие судьбы
Шрифт:
Осень
Утром ранним выйду на крыльцо –
Повеяло прохладой и дождём.
Это осень дохнула мне в лицо,
Приходит незаметно сентябрём.
Осень – тоскливая пора,
Время расставания с летом.
Душа просит ещё тепла,
Солнечным погреться светом.
Багрово-жёлтой листвой
Окрасились вокруг деревья,
На рябине ослепляют красотой
Из гроздьев красных ожерелья.
Пожаты
Вспаханы, чернеют нивы,
В садах закончилась страда –
Собраны груши, яблоки и сливы.
Листья, падая, водят хоровод,
Устилая землю ковром красиво.
В гладь пруда холодных вод
Свой наряд роняет ива.
Крик журавлей услышу с высока –
Улетают зимовать в тёплые страны.
Нахлынет вдруг неведома тоска,
Душа вскроет затянутые раны.
И так давно немало лет,
Клин журавлей провожая взглядом,
Хочется лететь за ними вслед
И быть с ними всегда рядом.
Дождь моросит, я под зонтом
Иду по грязи, перепрыгивая лужи.
Хочу скорее в уютный дом –
Не мерзнуть на промозглой стуже!
Берёза ветками стучит в окно,
Будто в дом просится погреться.
Без листвы замерзла, на улице темно,
От дождя и ветра некуда ей деться!
Смотрю на слякоть, стоя из окна.
Осенняя хандра навеет скуку.
Впереди с морозами холодная зима,
Весна не скоро нам протянет руку.
Осень пришла
Незаметно Осень на порог подкралась,
Нам грустить о лете только лишь осталось.
Стучит дождик по оконным стёклам,
Вокруг всё стало серым и поблёклым.
Дует сильный ветер, с непогодой спетый,
Я сегодня вышел налегке одетый.
Разлились лужи посреди дороги,
Их не обойти, не намочив ноги.
Срывает ветер листья и берёзы клонит,
В проводах намокших свистит и стонет.
На берёзе сломит очередную ветку.
Я промок и забыл надеть кепку.
Холодный дождик продолжает литься,
Под зонтами люди стараются укрыться.
Но порыв ветра зонты ломает,
Словно озорник с нами играет.
Не поскупилась Осень на свои краски,
Стоят деревья в золотой окраске.
Рисовала кистью красивые картины,
Красным ярким цветом гроздья рябины.
Постаралась Осень все осины, клёны
Багровым цветом их разукрасить кроны.
Буровато-жёлтым стал и бор дубовый,
Ягоды в колючках прячет куст терновый.
Осень в ярких красках выглядит красиво!
Только отчего же на душе тоскливо?
Не хватает, может,
Журавлей прощанья грустного привета!?
Перелётных птиц много кружит стай,
Зимовать улетают в далёкий тёплый край.
Плохого время года нет в природе,
Одеваться надо просто по погоде.
Суд Божий
Всё чаще, подходя к порогу,
В небеса смотрю и начинаю понимать:
На суд страстный скоро к Богу
Мне надо, грешному, предстать.
Буду я за всё в ответе.
Бывало, пил, курил, грубил,
Ругался матом на этом свете.
Женщин сильно всегда любил.
Порой бывало, лгал ненароком,
Веря, что правда бывает хуже лжи.
Дорогу забывал к родным истокам,
Родным мало дарил любви.
В защиту всё же я бы сказал:
Не крал, не льстил, не лицемерил.
Друзей своих никогда не предавал,
Дружбу верную в деньгах не мерил.
На злость и хамство не отвечал,
Никогда врагам своим не мстил.
Деяние их на Суд Божий оставлял,
Делился с теми, кто милость просил.
Всё чаще тянет в Божий Храм,
Где на душе покой и благодать.
Помолюсь, поставлю свечи образам,
Тут Творца благая поступь, стать.
Услышал голос вдруг с небес,
Озарил душу светом благовест:
«Добро всё же имеет перевес,
Живи, не покинешь земных мест.
Масла подлили в твою лампаду,
Пиши стихи и прозу, не зазнавайся.
Плодить грехи уже не надо,
Жить правильно теперь старайся».
В небесах увидел образ я Творца,
Крестился благодарно, душою трепеща.
Прекрасный лик небесного Отца
И Ангелов исчезли в небе не спеша!
РАССКАЗЫ
Баночка мёда
Старшина ГАИ Егоров отдыхал после суточного дежурства. До обеда переделал накопившиеся дела по хозяйству, а в полдень – грех в выходной с другом не посидеть! – выпили бутылку водки. Затем прилёг на кровать и уснул сладким сном. Под вечер его разбудил настойчивый звонок домашнего телефона. Николаю, так звали старшину, стоило больших усилий открыть глаза, он с трудом оторвал голову от подушки. Ещё не проснувшись окончательно, сел на кровати и хотел ноги всунуть в тапки, но из этого ничего не получалось. Ногами не мог попасть в эти самые тапки, которые почему-то разбегались в разные стороны, а затем и вообще спрятались под кроватью. У старшины всякий раз тапки такое выделывали, когда, проснувшись поутру и взглянув на часы, осознавал, что проспал и опаздывает на службу, он начинал торопиться, а они, как нарочно, прятались и ускользали.