Человеческий фактор
Шрифт:
– Какой у него номер?
– Пятьдесят девять-восемьсот-дробь три.
– А что там с ним?
– Да есть слушок, что он не по своей воле ушел с поста директора почты в Киншасе. Слишком много напечатал «левых» марок для своей коллекции. Уходит со сцены наш самый влиятельный в Заире агент. – Дэвис подпер голову руками и по-собачьи взвыл от горя.
– Я знаю, каково тебе, Дэвис, – сказал Кэсл. – Иной раз мне самому хочется уйти в отставку… или переменить работу.
– Слишком для этого поздно.
– Не знаю. Сара говорит, я мог
– Но есть же Акт о хранении государственных тайн.
– Книгу не про нас. Про апартеид.
– Едва ли это можно назвать самой популярной темой.
Дэвис перестал что-то писать в карточке Дибба.
– Шутки в сторону, старик, – сказал он, – пожалуйста, и не думайте об этом. Я без вас тут не смогу. Просто взорвусь, если не будет рядом человека, с которым можно над чем-то посмеяться. Ведь при всех остальных я даже улыбнуться боюсь. Даже когда я с Синтией. Я люблю ее, но она такая чертовски лояльная, что вполне может донести, сказать, что я неблагонадежный. Полковнику Дэйнтри. Недаром Джеймс Бонд убил девушку, с которой спал. Вся разница лишь в том, что я-то с Синтией даже и не переспал.
– Я же несерьезно, – сказал Кэсл. – Ну как могу я уйти? Куда я отсюда пойду? Только в отставку. Мне шестьдесят два года, Дэвис. Я уже перешагнул пенсионный рубеж. Иной раз думаю, про меня просто забыли или, может, потеряли мое досье?
– Вот тут нас просят разработать некоего Агбо, сотрудника «Радио Заир». Пятьдесят девять-восемьсот предлагает его в качестве помощника агента.
– Чего ради?
– У него есть контакт на «Радио Гана».
– Что-то он не представляется очень ценным. И потом, Гана – не наша территория. Передай это в сектор Шесть-В, посмотрим, может, они сумеют его использовать.
– Не торопитесь, Кэсл, зачем же нам отдавать сокровище. Откуда мы знаем, что нам отколется от агента Агбо? Из «Радио Гана» мы ведь можем проникнуть на «Радио Гвинея». Да мы этим и Пеньковского переплюнули бы. Вот это была бы победа! ЦРУ никогда еще не проникало так глубоко в Черную Африку.
Это явно был один из наихудших дней Дэвиса.
– Быть может, здесь, в Шестом-А, мы видим только все самое нудное, – заметил Кэсл.
В комнату снова вошла Синтия с конвертом для Дэвиса.
– Распишитесь тут и подтвердите получение.
– А что в нем?
– Откуда же мне знать? Что-то от администрации. – Она взяла единственную бумажку, лежавшую в корзине «Для исходящих». – И это все?
– Мы не слишком завалены сейчас работой, Синтия. Пойдете с нами пообедать – вы свободны?
– Нет, мне надо сегодня кое-что припасти на ужин. – И она решительно закрыла за собой дверь.
– Ну что ж, значит, в другой раз. Всегда в другой раз. – Дэвис вскрыл конверт. И сказал: – Что они еще намерены придумать?
– А в чем дело? – осведомился Кэсл.
– Вы такого не получали?
– А-а, медицинское обследование? Конечно. Уж и не помню, сколько раз меня проверяли за время службы. Это как-то связано
– Это дерьмо и подписано: «Персивал, Эммануэл Персивал». Ну и имечко: Эммануэл, это не тот, что приносит добрые вести? Они что, по-вашему, и меня собираются посылать за границу?
– А тебе хотелось бы?
– Я всегда мечтал когда-нибудь работать в Лоренсу-Маркише. Нашего человека там пора ведь уже менять. Там должен быть хороший портвейн, а? Революционеры – они наверняка тоже пьют портвейн. Вот если бы еще со мной поехала Синтия…
– А я считал, что тебе больше по душе холостяцкая жизнь.
– Я имел в виду не женитьбу. Джеймс Бонд ведь так и не женился. И потом, мне нравится португальская кухня.
– Сейчас кухня там, наверно, африканская. Ты знаешь что-нибудь о тех местах, кроме того, что сообщает нам в своих телеграммах Шестьдесят девять-триста?
– Я собрал целую картотеку ночных заведений и ресторанов до того, как у них произошла эта чертова революция. Сейчас они, возможно, все закрыты. А что до остального, то не думаю, чтобы Шестьдесят девять-триста знал половину того, что знаю о тех местах я. У него нет картотеки, да и вообще он такой чертовски серьезный – наверно, и в постели работает. Подумайте, сколько мы вдвоем могли бы списать на счет служебных трат.
– Вы вдвоем?
– Мы с Синтией.
– Какой же ты мечтатель, Дэвис. Да она никогда не выйдет за тебя. У нее же отец – генерал-майор.
– У каждого есть своя мечта. А о чем мечтаете вы, Кэсл?
– О, пожалуй, я мечтаю порой о безопасности. Не в том смысле, как понимает это Дэйнтри. А о безопасности жизни в отставке. С хорошей пенсией. Достаточной, чтобы я мог содержать и себя и жену…
– И вашего маленького паршивца?
– Да, и моего маленького паршивца, конечно.
– Не слишком-то они щедры на пенсии в нашем Управлении.
– Нет, не слишком, потому я и думаю, что ни ты, ни я не сумеем осуществить свою мечту.
– В любом случае… эта медицинская проверка должна что-то означать, Кэсл. Когда я был в Лиссабоне… наш человек повез меня в такую пещеру за Эсторилом, где слышно, как под твоим столиком плещет вода… Таких омаров я никогда больше не ел. Я читал, что такой же ресторан есть в Лоренсу-Маркише… Мне нравится даже их молодое вино, Кэсл. Право же, мне надо быть там, а не этому Шестьдесят девять-триста. Он не умеет ценить хорошую жизнь. Вы-то ведь знаете эти места, да?