Человечество открывает себя
Шрифт:
Японец XVIII века говорил о болезненно-желтоватых лицах голландцев, а в конце XIX века энциклопедия Брокгауза и Ефрона определила цвет кожи китайцев как «болезненно-желтоватый». Не стоит сразу обвинять в расизме ни этого японца, ни автора статьи в энциклопедии. Но вот в этноцентризме их упрекнуть наверняка можно: за эталон, за нормальный, здоровый принимается только цвет кожи собственного народа. Свое, привычное воспринимается как естественное и здоровое, а чужое, несхожее вызывает мысли о болезни. Правда, при более долгом знакомстве разумные европейцы, африканцы, азиаты убедились: «другие» ничем не хуже. Время исправило старые взгляды на красоту как свойство представителей только твоей собственной расы.
Французские путешественники по Индокитаю, английские исследователи Африки, немецкие посетители Китая в XIX веке не видят, насколько красивы местные женщины.
Настоящее открытие «других» — жителей иных земель — означает понимание не только различий между «нами» и «ними», но и в первую очередь степени взаимного сходства. Уместно привести здесь цитату из книги «Лестница к изучению голландских наук», [8] написанной японцем Оцуки Гэнтаку в 1787 году: «Закоснелые конфуцианцы и ученые-схоласты не имеют понятия о том, как огромен мир. Они сбиты с толку китайскими идеями и, подражая китайцам, славят „Срединную империю“ или же рассуждают о „великом пути Срединного цветущего государства“. Это ошибочный взгляд. Мир — огромная сфера, на поверхности которой расположены различные государства. Хотя сама природа определила их границы, каждый народ дает почетное наименование своей стране. Китай называется „Срединной равниной“, „Срединным цветком“, „Срединной империей“, „Божественным материком“, Точно так же Голландия называет Германию, свою „материнскую страну“, Мидделанд, то есть „Срединное государство“, а наша страна именует себя Накацукани — „Страна, находящаяся в середине“. Англия отсчитывает градусы долготы по местоположению своей столицы и, наверное, тоже имеет какое-нибудь сходное наименование для своей страны».
8
Из европейцев лишь голландцам разрешалась торговля с Японией; Голландия стала для японцев олицетворением Европы.
Истинное открытие других как равных себе состоялось во всех концах света, и «закрыть» эту истину не удалось и не удастся уже никому. Мы можем радостно повторить за чешским писателем Карелом Чапеком: «Как это славно — осязать и видеть то, что тебе внове! Каждое различие в вещах и людях делает богаче жизнь… У всех нас любовь к многогранности и беспредельности жизни. Но послушайте, ведь эту многогранность творят народы — ну, конечно, еще и природа, история… но ведь и то и другое слито в народе… Есть люди, любящие целый мир при том условии, что в нем будут асфальтовые шоссе, или вера в единого бога, или не будет… таверн. Есть люди, которые согласны полюбить весь мир, если он будет на одно лицо — лицо именно их цивилизации… Куда больше радости любить весь мир за то, что он тысячеликий и всюду разный; а после возгласить: „Ребята, раз уж нам так приятно глядеть друг на друга, учредим Лигу наций, но только, черт возьми, пусть это будут нации со всем, что к ним относится, со своим цветом кожи и языком, со своими обычаями и культурой, а если надо, бог с ними, пусть будут и со своим богом; ведь всякую несхожесть стоит полюбить по одному тому, что она делает богаче нашу жизнь. Пускай же нас объединит все, что нас разделяет!“»
Люди интересны нам не только сходными, но и отличающими их от нас чертами, В человеке-зеркале, только копирующем наши собственные черты, в конечном счете рассматривать себя бесконечно менее приятно, полезно и интересно, чем глядеться в бесчисленные зеркала — людей похожих, но не таких.
И ведь то же самое с народами. Каждый из населяющих землю народов, кроме всего прочего, одна из возможных форм взаимодействия людей с природой и между собой. Каждый народ — великое испытание еще одной культурной системы, грандиозный исторический опыт, плоды которого идут на пользу всему человечеству.
Стоит обратить внимание, как часто обращается к теме «других, но равных» великая литература. Пушкин в ранних поэмах ставит перед своими современниками как зеркало образы людей иных времен и иных стран, а иногда в самих поэмах, например в «Цыганах» или «Кавказском пленнике», сталкивает своих современников с героями, принадлежащими к другим укладам существования, к другому образу жизни. Байрон провел своих Чайльд Гарольда и Дон Жуана через множество стран. В письме к другому английскому поэту, Томасу
Каждому народу нужны остальные народы, повторим еще раз, нужны и потому, что похожи, и потому, что не такие, как он. Нужны, чтобы стать сильнее, разностороннее, богаче, могущественнее и шире. Михаил Львов, татарский поэт, пишущий на русском языке, восклицает:
Народ мой! Кто тебя заденет Высокомерием своим? Народ народа не заменит, Один другого не отменит! Любой народ — незаменим! Любой народ — неотменим!Народы нужны друг другу и потому, что, лишь понимая других, мы понимаем себя. Это относится ведь не только к отдельным людям.
В XX веке идея единства человечества вопреки всем, кто пытается натравить народы друг на друга, обрела небывалую прежде силу. Теперь уже не только человеку Петру, не только народу большому или малому, но всему человечеству нужно вглядеться, как в грандиозное зеркало, в другое человечество, в разумных существ иного мира. Не в этом ли одна из важнейших причин (разумеется, есть и другие) того страстного интереса, которым прониклась вторая половина XX столетия к разуму иных миров, к поиску внеземных цивилизаций, к фантастической идее пришельцев из космоса, посещавших нашу планету?
Нам нужно с кем-то сравнивать себя, посмотреть на земное человечество со стороны. Говорят же, что увидеть себя по-настоящему можно только глазами другого.
Эта потребность настолько велика, что, по мнению ученых, уже сам подход к земной цивилизации как бы со стороны — в той мере, в какой он доступен землянам, — открывает перед науками новые неожиданные перспективы… Ведь он позволит попробовать выделить в нас черты, которые должны как будто быть общими для всех мыслящих существ, в каких бы природных условиях они ни сложились, где бы во Вселенной ни проходила их биологическая и социальная эволюция, и определить признаки, целиком возникшие только из-за сугубо конкретных геологических, географических, эволюционных особенностей развития жизни и разума на планете Земля.
Словом, разделить свойства человека и человечества на универсальные для любого общества разумных (как универсальны на Земле видовые черты Гомо сапиенса, и т. п.) и на те, которые заданы конкретными особенностями биологии наших далеких предков и социальной историей в конкретных земных условиях.
Что там, во Вселенной, окажется универсальным?
Когда-то поэт Александр Аронов написал стихотворение «Гость» от имени пришельца из космоса. Вот такое:
Мне нравится ваша планета И воздух ее голубой. И многое — в частности, это, Как вы говорите, «любовь», Вы все объясняли искусно, И я разобрался вполне. Мне очень понравилось «грустно», И «весело» нравится мне. Я понял «скучать», и упорно Я стану стремиться сюда, А ваше «целую» и «помню» Нам надо ввести у себя. Ваш «труд» — это правильный метод, И умная выдумка «смех». Одно мне не нравится, это- Что вы называете «смерть».Вряд ли возможно столь далекое от нас разумное существо. Настоящие инопланетяне наверняка окажутся более к нам близки. Но ведь и этот гость, созданный поэтом, понял землян и полюбил их.
Сколько уже написано и фантастических рассказов, повестей и романов, и серьезных научных трудов о возможных в будущем контактах с инопланетянами. Но всем этим, если можно так выразиться, зеркалам от искусства не дано заменить реальность.
Нам нужно открыть новых «других». И может быть, в космос мы выходим прежде всего в поисках друзей.