Человечество: вчера, сегодня, завтра
Шрифт:
Дело в том, что неоклассики предали забвению не только экономические законы, но и науку, изучающую их, — политэкономию. Потерявши голову, по волосам не плачут. Чтобы «вытрясти» душу из экономической науки, А. Маршалл предложил заменить «политэкономию» на economics. Лауреат Нобелевской премии В. В. Леонтьев назвал economics «примитивным суррогатом экономической теории и практики, рассчитанным на сиюминутное извлечение максимальной прибыли». Леонтьевский метод «затраты — выпуск», за который ему присуждена Нобелевская премия, предусматривает сбалансированное развитие не только национальной экономики, но и мирового хозяйства. В основу этого метода положены экономическая таблица Кенэ и схемы воспроизводства общественного капитала Маркса. По оценке другого лауреата Нобелевской премии П. Самуэльсона, работа А. Маршалла «Принципы economics» посвящена проблеме
Заслуживает внимание и такое признание Гэлбрейта: «Бизнесмены и их политические и идеологические прислужники наблюдали за факультетами экономических наук и быстро настигали ересь, каковой было все то, что, казалось, угрожало святости собственности, прибылям, определенной тарифной политике, сбалансированному бюджету или что включало симпатию профсоюзам, общественной собственности, общественному регулированию или в любой организационной форме — беднякам». Выходит: все, что содействует получению максимума прибыли, «научно». Остальное «ересь».
Отвергая нападки вульгарных экономистов на классическую политэкономию, Маркс писал: «Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теория, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наемных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой».
Вульгарные (от лат. «vulgaris» — простой) экономисты ограничиваются поверхностным описанием капиталистического производства и распределения, не вникая в его сущность. В процессе вульгаризации экономических отношений экономика вытесняется хрематистикой, сущность которой, но Аристотелю, «в искусстве наживать богатство». Ныне обогащение любыми путями приобрело статус морального принципа. Поэтому «теорий» типа «конца истории» несть числа. Возьмем, например, «теорию» убывающей производительности труда. Ее сущность состоит в том, что при неизменном размере капитала каждый вновь нанятый рабочий якобы будет производить меньшее количество продукта, чем предыдущий рабочий. Производительность труда тем ниже, чем больше рабочих, так как в этом случае худшие рабочие вовлекаются в производство.
Как видим, «теория» является не только антинаучной, но и представляет собой откровенную апологетику хрематистики, подсказывая путь к обогащению за счет увеличения безработицы.
Или возьмем «теорию» делового цикла, согласно которой президент, правительство после прихода к власти должны стараться снизить темпы роста цен путем искусственного провоцирования кризисных явлений, что ведет к росту безработицы, а к концу своего правления должны решать противоположную задачу — повышать уровень занятости. Последний вызывает рост цен, но расчет делается на то, что к выборам заметно повышается уровень занятости, а инфляция не успевает набрать обороты. Таким образом, партия власти может обеспечить себе победу. Если это наука, то что же считать мошенничеством?
Еще большим мошенничеством является теория о среднем классе. Ее цель — обосновать наличие беспросветной нищеты, с одной стороны, и беспредельного богатства — с другой. В СССР бездомных, безработных, а тем более голодных не было. Но не было и сверхбогатых. Но вульгарные ученые пытаются осуждать это как уравниловку. Но ее в СССР не было. Доходы более обеспеченных составляли 5:1 к менее обеспеченным. После войны надо было срочно решить проблему угля. Шахтеры стали получать больше членов Политбюро. Один из партийных боссов как-то заметил, что шахтеры-де получают больше нас. Сталин парировал: «И тем не менее там много вакансий, а в Политбюро их нет».
Лев Николаевич Толстой советовал: «Не смотри на ученость ни как на корону, чтобы ею красоваться, ни как на корову, чтобы кормиться ею». Ученые, воспевающие и развивающие эру продажности, вечность капитализма и либеральной демократии, рассматривают науку и как корону, и как корову! Они обласканы власть и деньги имущими: являются обладателями самых высоких государственных и международных ученых званий и премий. На издание, тиражирование и пропаганду их работ выделяются неограниченные средства.
Вульгаризация экономических отношений в России после реставрации капитализма
В этой связи хочу задать доморощенным неоклассикам такой вопрос: разве реализация экономических законов мыслима без «административно-командных методов»?
Разве рабовладельческим производственным отношениям и феодализму такие методы чужды? Не молитвами, а каторгой и другими принудительными мерами удерживали господа своих рабов и крепостных крестьян в повиновении!
А разве налоги, акцизы, пошлины и другие рычаги капиталистической экономики не базируются на командно-административных методах?
Административная школа менеджмента, создателем которой является А. Файоль, признана классической и получила мировое признание. В числе ее 14 важнейших принципов, есть и такие: дисциплина, единоначалие, подчинение частных интересов общим.
Понимая негативные последствия «бездушной» экономической науки, наша ассоциация организовала Обращение ведущих ученых к министру образования и опубликовала его в газете «Экономика и жизнь». Ученые предложили «восстановить в государственных стандартах политическую экономию как общетеоретическую дисциплину и как науку в российской классификации наук». При этом мы даже заручились поддержкой министра В. М. Филиппова. Но необходимо было получить «добро» Научно-методического совета по экономике при министерстве образования и науки. Председатель совета Александр Владимирович Сидорович провел совет по типу «круглого стола» и без обсуждения задним числом оформил решение Совета для печати не в пользу политэкономии. Плоды этой по существу фальсификации теперь уже пожинаем. Послушайте, что заявил в Госдуме господин Кудрин: «В 2007 году мы восстановим уровень промышленности 1990 года. Это железно! Это даже к бабке не ходи. Она же идет, эта тенденция. Она жестко проходит по темпам. В 2007 году мы проходим по уровню промышленности и ВВП 1990 год, самый последний советского периода. И по зарплате. Да, я могу признать: зарплата учителя, корзина его реального потребления хуже уровня 1990 года. В 2007 году потребительская корзина учителя и врача пройдет 1990 год и пойдет дальше, то есть мы реально после 2007 года уже будем жить лучше, чем в 1990 году».
Могу спорить с господином Кудриным, что при господстве хрематистики над экономикой этого не произойдет и в 2017 году. И вот почему.
Как известно, национальный доход делится на две части: потребление и накопление. Примерно две трети идет на потребление и треть — накопление. В СССР фонд потребления делился на зарплату (75%) и общественные фонды (25%). Общественные фонды были источником бесплатного образования, здравоохранения, пенсий и других пособий.
После реставрации капитализма все, что раньше шло на общественные фонды, идет в руки все более узкого круга собственников. Более того, удельный вес зарплаты в структуре фонда потребления снизился до 40—45 процентов. В итоге олигархи и менеджеры получили не только 25 процентов национального дохода, направляемого ранее в общественные фонды, но и более трети от фонда зарплаты. К сказанному следует еще добавить, что средние показатели о зарплате и доходах ныне весьма далеки от своей сущности. В СССР минимальные и максимальные зарплаты колебались вокруг средней величины на уровне 15 — 25 процентов. В настоящее время ниже средней зарплаты получают более двух третей работников. Об этом наглядно свидетельствуют результаты обследования Росстатом отечественных зарплат. Получается парадокс: чем активнее «боремся» с бедностью, тем больше увеличивается разрыв между бедными и богатыми. На долю 10 процентов богатых приходится 35 процентов всей зарплаты страны (средний заработок в этой группе составляет 34 тысячи рублей в месяц), а на долю 10 процентов самых бедных перепадает всего лишь 1,4 процента общего пирога (в этой группе средний заработок немного превышает тысячу рублей). Разрыв между 10 процентами богатых и бедных за последние пять лет увеличился в четыре раза и составляет ныне 25,3 раза.