Человек без лица
Шрифт:
Уэйд отвинтил пробку у пузырька с перекисью, плотно сжал губы и вылил изрядное количество прозрачной жидкости в длинный зияющий разрез раны.
При свете закрепленного на сиденье фонарика Бьюкенен увидел, как жидкость заполнила разрез. Он увидел, как вскипели, запенились в ране его плоть и кровь, словно туда плеснули кислотой. Боль внезапно обрушилась на него, стала несравнимо сильнее, чем все, что он испытывал раньше. Она грызла. Она сверлила. Она жгла.
В глазах у него стало двоиться. Он пошатнулся.
— Бьюкенен? — В голосе Уэйда прозвучала тревога.
— Давайте еще раз, — приказал Бьюкенен.
— Вы это серьезно?
— Лейте еще раз. Я должен быть уверен, что рана чистая.
Уэйд
— А теперь немного на дырку в голове, — пробормотал Бьюкенен.
На этот раз Уэйд удивил Бьюкенена, повиновавшись без возражений. Прекрасно, думал Бьюкенен между волнами боли. Ты крепче, чем я ожидал, Уэйд. Тебе это понадобится, когда ты услышишь, что еще предстоит сделать.
Ощущение было такое, словно перекись прогрызла череп Бьюкенена и въедается в мозг.
Он судорожно передернулся.
— Отлично. Видите теперь вон тот тюбик? Это мазь, комбинация из трех антибиотиков. Выдавите немного на рану в голове и побольше на пулевую в плече.
Движения Уэйда стали увереннее.
Бьюкенен чувствовал, как жгут впивается в его правое плечо. Рана нестерпимо болела, а рука распухла и онемела.
— Мы почти закончили, — сказал Бьюкенен Уэйду. — Вам осталось сделать одно последнее дело.
— Еще одно дело? Какое?
— Вы были правы. Без швов не обойтись.
— О чем вы толкуете?
— Я хочу, чтобы вы зашили меня.
— Чтобы я зашил вас? Боже всемогущий!
— Послушайте меня. Если не наложить швы, то, как только снимем жгут, опять начнется кровотечение. В этом пакетике из фольги есть стерильная хирургическая игла с ниткой. Протрите руки спиртом, откройте пакетик и зашивайте меня.
— Но я никогда не делал ничего подобного!
— Здесь нет ничего сложного, — успокоил его Бьюкенен. — Мне абсолютно наплевать на эстетическую сторону дела, а как завязывать узлы — я вам расскажу. Но сделать это придется. Если бы я мог туда дотянуться, то сделал бы все сам.
— Но как же боль? — запротестовал Уэйд. — У меня ведь нет никакого навыка… И без анестезии?
— Даже если бы у нас было нужное средство, я не рискнул бы его применить. Мне надо оставаться в полном сознании. Слишком мало времени. Пока мы едем в Мериду, вы должны успеть рассказать мне все о человеке, под чьим именем я буду выбираться из страны.
— У вас такой вид, Бьюкенен, что вы вот-вот потеряете сознание.
— Черт вас возьми, никогда больше не смейте этого делать!
— А что я сделал? О чем вы?
— Назвали меня Бьюкененом. Я забыл Бьюкенена. Я не знаю, кто такой Бьюкенен. На этом задании меня зовут Эд Поттер. Если я буду откликаться на Бьюкенена, то долго не проживу. С этого момента… Нет, что я говорю… Я ведь уже не Эд Поттер, а… Вы мне должны сказать, кто я такой. Как меня теперь зовут? Откуда я? Чем зарабатываю на жизнь? Женат я или холост? Черт побери, говорите же со мной, пока будете меня зашивать!
Руганью, оскорблениями и угрозами Бьюкенен заставил Уэйда взять в руки изогнутую хирургическую иглу и зашить пулевую рану. С каждым уколом иглы Бьюкенен только крепче сжимал зубы, пока не заболела челюсть и он не испугался, что зубы не выдержат и треснут. Единственным, что не давало ему потерять сознание, было его отчаянное желание перевоплотиться в новую личность, ощутить себя другим человеком. Он узнал, что зовут его Виктор Грант. Он из города Форт-Лодердейл во Флориде. Он выполняет заказы владельцев прогулочных и гоночных яхт, специализируясь на установке аудио— и видео— электроники. Ездил в Канкун поговорить с клиентом. Если нужно, он может сообщить имя и адрес клиента. Клиент, который сотрудничает с начальством Бьюкенена, может поручиться за Виктора Гранта.
— Ну вот, — заявил Уэйд. —
— Нанесите мазь с антибиотиком на толстый марлевый тампон. Наложите его на швы, прижмите. Перебинтуйте потуже, в несколько слоев, сверху обмотайте клейкой лентой. — От боли Бьюкенен покрылся потом, мышцы свело судорогой. — Хорошо. Теперь снимите жгут.
Он ощутил прилив крови к руке. Онемение стало проходить, руку начало покалывать, а боль, которая и так не отпускала его, еще больше усилилась. Но ему не было до этого никакого дела. Он умел переносить боль. Боль была временным явлением. Но вот если не выдержат швы и кровотечение возобновится, тогда ему не придется беспокоиться о том, чтобы запомнить свою новую легенду, или о том, чтобы добраться до аэропорта в Мериде раньше, чем там получат по факсу его портрет, или о том, как отвечать на вопросы эмиграционного чиновника в аэропорту. Все эти заботы уже не будут иметь никакого значения. Потому что к тому времени он умрет от потери крови.
Целую минуту он не отрываясь смотрел на повязку. Не видно было, чтобы сквозь нее просачивалась кровь.
— Ладно, поехали.
— Вовремя управились, — сказал Уэйд. — Вижу позади свет фар. — Он закрыл аптечку, захлопнул дверцу со стороны Бьюкенена, обежал машину кругом, сел на место водителя и выехал на дорогу, пока другая машина была еще далеко.
Бьюкенен откинулся головой на спинку сиденья и хрипло дышал. Во рту была ужасная сухость.
— Нет ли у вас воды?
— Нет, к сожалению. Я как-то не подумал запастись.
— Жаль.
— Может, удастся купить где-нибудь по дороге.
— Конечно.
Бьюкенен смотрел вперед через ветровое стекло, наблюдая, как свет автомобильных фар пронзает темноту ночи. Он все время повторял про себя, что его зовут Виктор Грант. Он из Форт-Лодердейла. Специалист по электронике. Разведен. Детей нет. Тропический лес подступал к шоссе вплотную по обеим сторонам его узкой ленты. Изредка на глаза попадались деревья с насечками, сделанными мачете. С них собирали сок для изготовления жевательной резинки. Время от времени мелькали группы крытых пальмовыми листьями хижин, где, как Бьюкенен знал, обитали потомки майя, у которых были крупные черты, выдающиеся скулы и складчатые веки предков, построивших величественные сооружения в Чичен-Ице и других древних городах на полуострове Юкатан, ныне лежащие в руинах. Изредка он видел тусклый свет, падающий через открытую дверь хижины, и спящую в гамаках семью — гамаки спасали обитателей от жары и охотящихся в ночное время рептилий, потому что Юкатан значит «змеиное место». Чаще всего он замечал, что каждый раз, когда они подъезжали к группе крытых пальмовыми листьями хижин, считавшейся, по всей видимости, деревней, на обочине их встречал щит с надписью «Сбавь скорость», а затем, как бы медленно ни ехал Уэйд, машину обязательно подбрасывало на выбоине, и от толчка голова Бьюкенена скатывалась со спинки сиденья, на что обе раны отзывались новыми волнами боли. В его правой руке снова возникли судороги. Вдали от моря влажность на полуострове была удушающей. Но воздух был так неподвижен и в нем носилась такая масса насекомых, что стекла приходилось держать закрытыми. Виктор Грант. Форт-Лодердейл. Яхты. Электроника. Он потерял сознание.
5
Несмотря на поднимавшийся от земли туман, плохо пропускавший свет от Луны и звезд, Балам-Акаб легко передвигался в ночном тропическом лесу. Отчасти этим искусством он был обязан тому, что здесь родился. Здесь он прожил тридцать лет, и джунгли были ему родным домом. В то же время джунгли были живыми и все время менялись, но Балам-Акаб обладал еще одним чувством, которое помогало ему легко находить дорогу среди тесно растущих деревьев и свисающих с них лиан, — он ощущал ногами камни сквозь тонкие подошвы сандалий. И потом, он ведь не раз проделывал этот путь. Сила привычки была его союзником.