Человек-да
Шрифт:
— Чтобы создать что-то воистину монументальное...
Лиззи вручила мне еще один снимок.
— Скалки?
— Ага. Скалки, бананы, бочки, омары, коалы...
— Ну да, — сказал я. — А что, большой коала... в этом есть смысл. Коалы водятся только в Австралии.
— Да, Большой Коала, — рассмеялась Лиззи. — Наша гордость и слава. У нас даже есть Гигантский Нед Келли [9] .
9
Нед
— Надо же, — восхитился я. — Гигантский Нед Келли. Хотел бы я посмотреть на него.
— А ты заведи себе австралийку, — посоветовала Лиззи и улыбнулась, от чего во мне что-то будто... запузырилось.
Да. Запузырилось. Заткнись.
— Пожалуй, — сказал я и невольно покраснел.
И до меня вдруг дошло, что я веду себя так, словно мы с Лиззи только что познакомились. Дело в том, что у меня и впрямь было такое ощущение. В действительности мы уже знакомы несколько месяцев, но только как друзья друзей. Лиззи встречалась с одним моим приятелем, но мы с ней никогда тесно не общались, толком не знали друг друга. У каждого из нас всегда были какие-то свои дела, мы находились в разных местах, с разными людьми. И я неожиданно понял, что совершенно не знаю ее. И так же неожиданно понял, что хотел бы ее узнать.
— Так что бы ты придумал? — спросила она. — Если б хотел создать нечто громадное, — то, что я могла бы сфотографировать?
Я задумался. Нужно назвать что-то интересное и стоящее. Подобные вопросы девушки задают, когда хотят проверить тебя на вшивость. Это своего рода психологический тест. Если я скажу, что придумал бы «милого большого щенка», это будет достойный ответ. А например, «огромный нож» или «улыбающаяся красотка»... ну... такие вещи девушке вряд ли придутся по вкусу.
А что нравится девушкам? И что из того, что нравится девушкам, нравится мне?
— Я... пожалуй... — замямлил я, силясь придумать нечто такое, что пришлось бы по душе девушке, — ...ребенка.
Взгляд Лиззи, обращенный на меня, ничего не выражал.
— Ребенка? — скучным голосом переспросила она.
Я понял, что опростоволосился. Лиззи сразу сообразила, почему я остановил свой выбор на ребенке. Потому что, в моем представлении, это то, что хотела бы услышать девушка. Нужно как-то исправлять ошибку. Придумать другой ответ.
— Постой, ты не так поняла. Это был бы не просто ребенок.
— А какой? Два в одном? Ребенок-открывалка для бутылок?
— Нет. Это был бы особенный ребенок.
Лиззи вскинула брови, ожидая моих объяснений.
Ура,
— Китайчонок.
Брови Лиззи взлетели еще выше. Я не поверил своим глазам. Думал, только в мультиках так бывает.
— Китайчонок, — повторила она.
— Громадный китайчонок, — поправил я ее.
— Извини. — По-моему, тон у нее совсем не виноватый. — Значит, громадный китайчонок?
Лиззи не ослышалась. Я и в самом деле так сказал. Интересно, какого черта?
— Точно, — уверенно подтвердил я, будто сообщил ей взвешенное решение. — Громадный китайчонок.
— Так почему ты остановил свой выбор на громадном китайчонке? — спросила она. Мне хотелось надеяться, что в ее голосе прозвучало мягкое удивление, но в принципе подобным тоном обычно опытный врач разговаривает с неполноценным ребенком.
— Ну... китайчата — такие очаровательные малыши. Что может быть прелестнее? — ответил я, считая, что глаголю истину. — То есть, конечно, китайцы вообще милый народ. Только не думай, будто я отношусь к ним свысока...
Лиззи сложила руки на груди.
— Я просто хотел сказать, что китайчата — милые дети... И... Э... пожилые китайцы, если подумать, тоже милы. Но... знаешь... если честно, все, что между ними, в расчет можно не принимать...
Черт, совсем запутался. Ну ничего, все еще можно исправить.
— Ты только представь, — продолжал я. — Люди со всех концов света будут приезжать, чтобы посмотреть на моего громадного китайчонка.
ЛЮДИ СО ВСЕХ КОНЦОВ СВЕТА БУДУТ ПРИЕЗЖАТЬ, ЧТОБЫ ПОСМОТРЕТЬ НА МОЕГО ГРОМАДНОГО КИТАЙЧОНКА? Что за бред?
Я внезапно замолчал и уткнулся взглядом в свой бокал.
— Хм... ну, думаю, если б... — заговорила Лиззи.
Я так и не узнал, что она думала. Потому что рядом неожиданно возник Роан с банками пива и миской мелкой моркови в руках. Он подсел к нам, и мы стали говорить о Лондоне и Австралии, и о том, что Лиззи стремится поскорее вернуться домой. И больше за весь оставшийся вечер о громадном китайчонке не было произнесено ни слова.
В сущности, о нем никто не упоминал до конца года.
Часы показывали двадцать минут четвертого утра. Мы с Уэгом были пьяны в стельку.
Сидели в углу какого-то клуба в Сохо — Бог знает, как мы там оказались — и болтали с тремя австралийцами, проводившими в Лондоне свой отпуск. Я использовал все свои познания об Австралии, чтобы произвести на них впечатления.
— Значит, у вас есть Большие Ананасы, да? — говорил я. — И Большая Креветка. А еще Гигантский Нед Келли.
Австралийцы тупо смотрели на меня.
— Ну... скульптуры, которые у вас всюду стоят. Вы же, наверное, их видели. Большая Бочка и Большой Комар? Большой Червь? Большой Апельсин? Я в вашей стране никогда не был, но мне их фотографии показывала одна девушка, с которой я встречался. Это потрясающе.