Человек и сверхчеловек
Шрифт:
мне, мистер Тэннер? Тэннер. Потому что мне говорили, будто эта машина может делать восемьдесят
четыре мили в час; а что можете делать вы, когда вас нагоняет другая
машина, я и сам знаю. Нет, Генри, бывают обстоятельства, о которых вам
вредно знать, - и это как раз одно из таких обстоятельств. Но вы не
огорчайтесь: нам предстоит прогулка вполне в вашем вкусе. Американец
повезет мистера Робинсона, его сестру и мисс Уайтфилд. С нами поедет
мисс Рода. Шофер (успокоившись
Робинсон будет в той машине.
Шофер, взглянув на Тэннера с хладнокровным недоверием,
принимается насвистывать вполголоса популярную песенку и
отходит к машине. Тэннер, несколько раздосадованный,
хочет продолжить разговор, но останавливается, услышав
шаги Октавиуса. Октавиус идет от дома, одетый
по-дорожному, но без пальто.
Слава богу, мы проиграли гонку: вот и мистер Робинсон. Ну, Тави, хорош
американский паровичок? Октавиус. Пожалуй. Мы ехали сюда от Гайд-парка ровно семнадцать минут.
Шофер, рыча от злости, дает машине яростного пинка.
А вы?
Тэннер. Что-то около трех четвертей часа. Шофер (задетый). Но-но, мистер Тэннер, будет вам! Мы и за пятнадцать минут
могли бы доехать. Тэннер. Кстати, позвольте вас познакомить: мистер Октавиус Робинсон - мой
друг; мистер Генри Стрэйкер - мой шофер. Стрэйкер. Очень приятно, сэр. Мистер Тэннер нарочно так сказал: "шофер".
По-вашему, надо говорить "шофер". Но я не в обиде, пусть его. Тэннер. Ты, верно, думаешь, Тави, что с моей стороны бестактно
передразнивать его? Ошибаешься. Этот молодой человек переставляет
ударения не случайно, а обдуманно. Для него это - знак касты. Я в жизни
не встречал человека, до такой степени надутого классовой гордостью,
как Генри. Стрэйкер. Тише, тише! Не увлекайтесь, мистер Тэннер. Тэннер. Замечаешь, Тави? "Не увлекайтесь". Ты бы мне сказал: "Полегче,
Джек". Но этот молодой человек получил настоящее образование. Больше
того, он знает, что мы с тобой его не получили. Как эта школа
называлась, где вы учились, Стрэйкер? Стрэйкер. Шербрук-Роуд. Тэннер. Шербрук-Роуд! Ну кто из нас произнес бы Рэгби, Харроу, Итон этаким
тоном интеллектуального сноба! Шербрук-Роуд - школа, в которой учат
делу. А Итон - просто питомник, куда нас отправляют, потому что дома с
нами нет сладу, и еще для того, чтобы потом, когда при тебе упомянут
имя какого-нибудь герцога, можно было сказать: "А, это мой школьный
товарищ". Стрэйкер. Все-то вы путаете, мистер Тэннер. Делу вовсе не в школе учат, а в
политехникуме. Тэннер. Его
или Глазго и не какое-нибудь из нонконформистских заведений Уэльса.
Нет, Тави. Риджент-стрит, Челси, Боро...- я и половины их названий не
знаю, - вот его университеты. И в отличие от наших, это не просто
лавки, где торгуют сословными привилегиями. Ведь правда, вы презираете
Оксфорд, Генри? Стрэйкер. Отчего же. Оксфорд, я бы сказал, отличное заведение - для тех,
кому вообще такие заведения по нраву. Там учат быть джентльменом. А в
политехникуме учат быть механиком или чем другим в таком же роде.
Понятно? Тэннер. Сарказм, Тави! Чувствуешь сарказм? О, если б ты мог заглянуть в душу
Генри, тебя ужаснуло бы, как глубоко его презрение к джентльмену, как
непомерна его гордость механика. Ему положительно доставляет
удовольствие каждая поломка машины, потому что при этом выявляется моя
джентльменская беспомощность и его рабочая сноровка и находчивость. Стрэйкер. Вы не обращайте внимания, мистер Робинсон. Он любит поговорить. Уж
мы его, слава богу, знаем. Октавиус (серьезно). Но в существе его слов заключена глубокая истина. Я
горячо верю в величие труда. Стрэйкер (нимало не тронутый). Это потому, что вы никогда не трудились,
мистер Робинсон. Я вот, например, занимаюсь уничтожением труда. От меня
одного с моей машиной больше проку, чем от двадцати работников, да и
чаевых меньше. Тэннер. Ради бога, Тави, не ударяйся ты в политическую экономию. Он в этих
делах дока, а мы с тобой неучи. У него ведь социализм научный, а не
поэтический, как у тебя. Стрэйкер (невозмутимо). Именно. Ну, как ни поучительно с вами беседовать, а
надо мне заняться машиной; да и вам, верно, охота поговорить о ваших
барышнях. Я уж знаю. (Отходит к машине и некоторое время притворяется,
что занят делом, потом закуривает и не спеша идет к дому.) Тэннер. Знаменательный социальный феномен. Октавиус. Ты о чем? Тэннер. О Стрэйкере. Уже много лет, стоит где-нибудь появиться особенно
старомодному существу женского пола, как мы, литераторы и просвещенные
умы, спешим громогласно возвестить рождение Новой Женщины; а вот
рождения Нового Человека никто и не заметил. Стрэйкер - это Новый
Человек. Октавиус. Я тут не вижу ничего нового, кроме разве твоей манеры дразнить
его. Но мне сейчас не до него. Я решил поговорить с тобой об Энн. Тэннер. Стрэйкер и это знал. Должно быть, проходил в политехникуме. Ну, так
что же Энн? Ты сделал предложение? Октавиус (как бы с упреком самому себе). Да, сделал. Вчера вечером у меня