Человек, ищущий себя
Шрифт:
“—Может, вместо того чтобы гнаться за своим раем, ты сделаешь его здесь? Не нужно сковывать и терзать себя. Достаточно лишь одного правила: «Будь счастлив и не разрушай чужое счастье”.
Но…
– А что если кто-то помешает моему счастью?
–Мсти. Глаз за глаз. Но будут и те, кто недостоин твоей мести. На таких лучше просто не обращать внимания и идти вперёд им назло.”
Я так и не сделал шаг. И надеюсь, что никогда не сделаю. Но дней до того разговора мне хватило, чтобы испытать безумие «Тёмных». Оно жгучее, холодное и одинокое. С ним ты понимаешь, как трудно быть «не таким». Хорошо, что я справился (ЕСЛИ БЫ ТЫ СПРАВИЛСЯ,
Потому что внутри я слишком сильно походил на них.
– Я, конечно, не знаю всей конкретики, но ты же не один туда идёшь, – послышалось через маску Последнего Героя. Он видел мой страх. Он не мог прочитать его в моих серых туманных глазах, но его можно было спокойно увидеть в моих движениях. Руки тряслись. – Я ведь не просто так с тобой пошёл, я пошёл, потому что ты мне интересен, потому что я хочу помочь тебе. Да и потом, я ведь бог Бездны. Сомневаюсь, что найдётся кто-то равный мне, – в качестве доказательства своей силы он рассеял её по всему телу. Пространство вокруг него исказилось, стало трескаться и в конце концов разбилось вдребезги, обнажая бездонное, тёмное ничего. Потом дыра быстро заросла, и мир вернулся к своему прежнему обличью.
– И я тебя не оставлю, – Книжный встал из-за стола и начал рыться в книгах. Книга за книгой, полка за полкой, шкаф за шкафом. Он рылся в книгах, перелистывая страницы, тщательно просматривая каждый переплёт, пока не нашёл нужную вещь. – Вот, – с чувством выполненного долга он продемонстрировал мне картонную закладку, к которой были присоединены засушенные цветочки и глаз, слепленный из неясно чего, небольшой глазик с синим зрачком, от него пахло морем и лавандой. – Это Цикло, – Книжный провёл рукой по глазу. Тот резко ожил, поморгал, осмотрел комнату, остановил взгляд на нас, приветственно улыбнулся и помахал рукой, несмотря на отсутствие и рта, и руки.
– Это он как? – не понял П. Г.
– Как-то… – ответил я, сам пытаясь понять, как.
– В общем, этот милашка поможет тебе связаться со мной, если вдруг понадобится моя помощь. Ну а если очень приспичит, то и призвать меня сможет. Но учти, я смогу прийти ненадолго.
– Не хочешь иметь дела с местными богами?
– Что-то в этом роде… – он протянул мне Цикло с продетой верёвочкой, чтобы можно было носить на шее. Пока я его надевал, заметил на обратной стороне надпись «Nonsolum»; кажется, это была латынь.
– Ты не один, – послышался женский призрачный голос сзади, почти невидимые руки приобняли меня, и я практически почувствовал, как Сара нежно улыбается. Они готовы мне помочь, они не хотели меня бросать. Я был не одни.
Глава 4 «Но и он тоже»
Переход между сторонами всегда был особо интересным. Сперва весь пол превращается в некое подобие очень быстрых зыбучих песков. В них тонет всё: книги, стулья, столы, шкафы и даже стены, всё постепенно проваливается под пол и вытягивается, с другой стороны, вверх ногами, а потом всё переворачивается и принимает нормальный вид. Единственное отличие это рельеф. Дом больше не стоял посреди леса, усеянного свечами, теперь перед нами в кромешной ночи предстало огромное дерево. Немного призрачное,
Книжный провёл рукой и подражатель Иггдрасиля сжался до размеров обычного дерева.
– Здесь это было, – Книжный показал на ту часть, где начинается крона, в районе двух веток, слегка отдалённых от других. На них красовался один алый мир, а пространство вокруг него действительно было каким-то странным. Если всё дерево выглядело как – кто бы мог подумать – дерево, то эта часть была нечёткой, изменчивой и извивающейся, но при этом одновременно была неизменной и вроде даже похожей немного на ветки.
–Так и знал… – с досадой прорычал я. Среди всех миров, среди бесконечных шаров и свечей что-то случилось именно с этим миром, именно там, где для меня был один из самых страшных «Тёмных». Именно там, где я его убил…
Но смерть означает лишь то, что ты перестал существовать в одном мире и начал существовать в другом. Что-то подсказывало мне, что эта вспышка, чем бы она ни была, не случайно исказила междумирье именно этого мира.
– Ты готов? – П. Г. положил руку мне на плечо.
– Я вообще никогда ни к чему не готов, – немного нервно усмехнулся я. – Предпочитаю не думать и не готовиться перед тем как делать, ведь если начну думать, то стану бояться и вообще ничего не сделаю.
– Тогда пошли, пока ты ни о чём не подумал.
Книжный Бог заботливо открыл нам путь в междумирье, и мы отправились в неизвестность.
***
Меня встретила пустота. Белая бесконечная пустота, ни времени, ни пространства, строго говоря, там не было даже меня, лишь моё присутствие и присутствие чего-то ещё. И это был не Последний Герой.
Глаза. Чёрные глаза бурили меня, изучали и исследовали. Похожие на две круглые кляксы, они приближались ко мне, я хотел уже воспользоваться Цикло, но не успел я до него дотронуться, как белая рука «Этого» схватила закладку, лишив меня возможности ей воспользоваться.
– Значит, ты и есть причина моего рождения… – его голос звучал отовсюду будто спокойное, но огромное эхо. Его взгляд не был просто средством запугивания, это было оружие, и сейчас он резал меня по самую душу.
– Посмотри, он даже никак не изменился. Моя смерть ни к чему не привела! – рычал Зверь у меня за спиной. Когти его чёрной костлявой руки прошлись по моей щеке. Если бы и когти, и щека существовали в пустоте, то у меня бы точно пошла кровь. – Почему ты меня убил? – его острые клыки были готовы оторвать мне ухо. – Убил лишь потому, что боялся, потому что не хотел быть таким как я. Кем ты себя возомнил, ТРУС! РЕШИЛ, ЧТО ТВОЙ ВСЕМОГУЩИЙ БОГ ДАРУЕТ ТЕБЕ ПРАВО ДЕЛАТЬ С ДРУГИМИ ВСЁ ЧТО ЗАХОЧЕШЬ!!! ЧЕМ Я ТЕБЕ МЕШАЛ?!!!
– Довольно, – черноглазый отлетел от меня. – Ты не обращаешь внимания на себя, Зверь. – Зверь замолчал. Яркие кровавые угольки вспыхнули, но теперь меня пугал не Зверь, а ОН.
Зверь пугал меня тем, что им очень легко стать, и тем, что всё это может произойти из-за «Откровения».
«Откровение» носит в себе и желание попасть в Творечность, и привязанность к миру. «Откровение» Зверя было слишком привязано. Он с восторгом рассказывал о своих «Я», о Творечности, об Искажениях. Но в глазах людей он выглядел как безумец, не повзрослевший взрослый. И тогда «Откровение» решил, что они правы, что всё это безумие и от этого надо лечиться. И тогда он сделал отчаянный ход.