Человек из февраля
Шрифт:
1.45. Терапевтические аналогии и рефрейминг: множественные значения слов; слова как символы, метафоры и «кирпичики» в «терапевтической Вавилонской башне»
Эриксон: Скажи, сколько раз ты можешь оттолкнуться ногами в воде?
Клиентка: Немного.
Эриксон: Ты ведь не можешь ступить, если не приподнимешь ногу, правда? Но мы не должны забыть твое слово «нырять».
Клиентка: А что мне делать, когда я ныряю?
Эриксон: Это ты о плавании?
Клиентка: О каком плавании?
Эриксон: Что ты о нем думаешь?
Клиентка: Да ничего особенного.
Эриксон: Тебе нравится плавать?
Клиентка: Я не умею плавать. Не могу набраться храбрости.
Эриксон: Но когда-нибудь наберешься?
Клиентка: Ну, когда-нибудь…
Росси: Опять Вы прибегаете к терапевтическим аналогиям и рефреймингу.
Эриксон: Да.
Росси: Кстати –
Эриксон: Да нет, я все прекрасно знал. Например, мой первый вопрос можно свести таким образом к погружению в семейную жизнь.
Росси: Как это у Вас получилось?
Эриксон: "Сколько раз ты можешь оттолкнуться ногами в воде?" Вода здесь символ; Вы спускаетесь с жизненных "горных вершин" к «морю супружеских отношений».
Росси: Но откуда Вы взяли супружеские отношения? Разговора о браке вообще не было!
Эриксон: Нет, конечно, но ведь клиентка упомянула о том, что ныряет! Если мы займемся анализом, то обнаружим, что слово «бегать», например, имеет приблизительно сто сорок значений.
Росси: Следовательно, когда человек слышит слово «бегать», то у него может возникнуть не меньше ста сорока ассоциаций на эту тему.
Эриксон: Вы меня поняли!
Росси: И Вы пользуетесь такой многозначностью, чтобы выяснить, на каком же ассоциативном пути возникает проблема.
Эриксон: Знаете ли, моей первой настоящей книгой был огромный неадаптированный словарь. Вот тогда-то я и понял ту громадную роль, которую играет многозначность.
Росси: Множественность значений слов.
Эриксон: Как-то раз мы вместе с одним психологом из России нашли около сотни синонимов слова «пьяный». Росси: Вот видите, Вы не раз пользовались многозначностью слов и, конечно же, приобрели потрясающую гибкость в употреблении нужных значений – особенно если Вам необходимо установить контакт с пациентом на определенном ассоциативном уровне. Наверное, никому из нас не помешает такая словесная разминка!
Эриксон: (Эриксон долго рассказывает, как его пригласили консультировать двух диссертантов, которые выбрали тему «Как исследовать слово».)
Росси: То есть докторские диссертации посвящены множественности значений слов?
Эриксон: (Теперь Эриксон говорит о своем сыне Роберте, который преподает в младших классах. Роберта называют «ходячим словарем». Он на практике осуществлял знакомство детей с многозначными словами и помогал в этом диссертантам.)
Росси: Что, на Ваш взгляд, указывает здесь на неоднозначность?
Эриксон: Три фразы клиентки: «Да ничего особенного», "Я не умею плавать" и «А что мне делать, когда я ныряю?»
Росси: Вы считаете, что слово «нырять» обладает несколькими значениями?
Эриксон: Да она же сама об этом говорит!
Росси: Что Вы хотите этим сказать?
Эриксон: Что ключ к ответу содержится в вопросе клиентки: "А что мне делать, когда я ныряю?"
Росси: Объясните, наконец, что Вы имеете в виду?
Эриксон: Ну, смотрите. Разве Вы спрашиваете, что Вам делать, когда Вы ныряете? Всем и так ясно: раз Вы ныряете, то именно этим Вы и занимаетесь. А вот клиентка спрашивает, что ей делать. Следовательно, для нее слово «нырять» имеет какой-то более глубокий смысл, чем обыкновенное погружение в воду.
Росси: Мне кажется, что это не более чем гипотеза.
Росси: [В 1987] Мое скептическое отношение объясняется тем, что я в тот момент был не в состоянии не то что принять – даже услышать то, что Эриксон нам пытался доказать. Его выводы в отношении символических и метафорических значений слов показались мне фантастически необоснованными. Мою интерпретацию слияния слов «нырять», «жить», «давать» он отнес к рангу спекуляции. Но сам же он, как мне кажется, разбираясь с вопросом клиентки «А что мне делать, когда я ныряю?», зашел в своих выводах о многозначности слишком далеко. С моей точки зрения, в этом вопросе нашла свое отражение несколько забегающая вперед рефлексия по поводу страха воды: подумайте сами, если клиентка не могла даже подойти к воде, то что же ей нужно было делать, если бы пришлось нырнуть?
Вот она, Вавилонская башня неоднозначности. У каждого человека свой жизненный опыт; мы, используя множественность значений, вкладываем неповторимый, уникальный смысл в свои знания – ив результате получаются совершенно различные выводы, предположения и оценки. Именно поэтому то, что безоговорочно обосновано для одного человека – абсолютно неприемлемо для другого. И именно из-за этого так трудно создать единую универсальную религию, а также единую психотерапевтическую методику.
1.46. Какрефрейминг, скрытые утверждения и терапевтические аналогии, использующие любовь, ослабляют психологическую травму; косвенное разрешение травматической ситуации; как ассоциации с устойчивыми навыками ослабляют страх; незнание и подсознательное обучение
Эриксон: Скажи, пожалуйста, как бы тебе хотелось научиться плавать?
Клиентка: По-моему, самое лучшее – это заполучить инструктора. А вот Линда научилась плавать, отталкиваясь от плотика. Тоже хороший способ.
Эриксон: Я всегда вспоминаю мальчика Джесона, который изо дня в день ходил на небольшой пруд и долго сидел там на мостках. Он говорил: «Я совершенно уверен, что уж этим летом обязательно научусь плавать. Это так же верно, как и то, что Бог создал зеленые яблочки.» Прошло много лет – а он так и не научился плавать. Как ты считаешь, ему можно было помочь?
Клиентка: Наверное, надо было столкнуть его в воду. А ведь он мог испугаться. Нет, надо было помочь ему по-другому.
Эриксон: А как?
Клиентка: Надо было сказать ему, что вода хорошая и что бояться ее не надо, что плавать – очень здорово.
Эриксон: Думаю, что слова бы ему не помогли.
Клиентка: Вы правы.
Эриксон: А теперь я тебе расскажу об одной девушке. Она очень хотела научиться плавать, хотя смертельно боялась воды. Как только вода доходила ей до лодыжек, ее охватывал панический
Клиентка: У нее не осталось времени подумать о своем собственном страхе – она должна была что-то предпринять.
Эриксон: Столкнулись два страха: один – страх за сестру, а другой– привычный парализующий страх воды. И страх за сестру вытеснил страх воды. По-моему, очень неприятный способ обучения плаванию, согласна? Но в то же время очень хороший. Ужасно неприятный, но ужасно хороший. Эта девушка достойна всяческого уважения, и я перед ней просто преклоняюсь. А ты? В действительности, страх, который не давал девушке войти в воду, позволил ей почувствовать свою силу. Верно?
Клиентка: Да.
Эриксон: И она поняла, насколько она сильнее своего страха; поняла, что победит его, если это потребуется. И конечно же, можно повернуть этот страх в какое-нибудь другое русло. Ведь если девушка вспомнит, как смело она бросилась в воду, даже не умея плавать, это при ведет ее к мысли о том, что она вполне может трансформировать чувство страха в чувство уверенности. И именно это она и сделала. Интересно, а что ты сделаешь со своим страхом? Сильные потрясения порой могут вызвать совершенно неожиданные эффекты. А иногда та кое же действие может оказать просто благожелательная атмосфера. Если ты любишь кого-нибудь – ты способен на многое. Знаешь, как дети начинают ходить? Наверное, они решают для себя: "И чего беспокоиться? Ведь я просто обязан набить себе синяки и «шишки», – и они встают и идут. Ты ведь не знаешь, как именно ты научишься плавать. Но разве у тебя не захватит дух от счастья, когда ты почувствуешь, что плывешь?
Клиентка: Захватит.
Эриксон: Интересно, тебе хоть как-нибудь помогло то, что я сейчас рассказал?
Клиентка: Конечно.
Эриксон: Поживем – увидим. Ведь я еще вернусь. Когда мы увидимся? Хочешь еще что-нибудь сказать на прощание? Позвольте откланяться Февральскому человеку.
Эриксон: (Эриксон обращает наше внимание на слово «инструктор» в первой же фразе клиентки: «По-моему, самое лучшее – это заполучить иструктора».)
Росси: Клиентка хочет, чтобы ее обучал инструктор. Какой скрытый смысл Вы здесь видите?
Эриксон: Она хочет, чтобы кто-нибудь составил ей компанию.
Росси: Вы подразумеваете, что в слове «инструктор» есть какой-то сексуальный подтекст? И далее – это относится к тому, кто учит ее плавать?
Эриксон: (Кивает и опять углубляется в рукопись.) Я думаю, что слово «любовь»…
Росси: Вы сознательно вводите слово, которое…?
Эриксон: Именно любовь! Только так можно ослабить страх, восходящий к давнему эпизоду с Элен (которая чуть не утонула).
Росси: Как Вы этого добились?
Эриксон: Я не сводил глаз с клиентки после своего вопроса: «Интересно, а что ты сделаешь со своим страхом?»
Росси: Опять терапевтическая аналогия?
Эриксон: Гм.
Росси: А потом Вы связываете между собой страх и любовь для того, чтобы ей захотелось завести разговор на эту тему.
Эриксон: "Интересно, тебе хоть как-нибудь помогло то, что я сейчас рассказал? – Я объединяю Элен и любовь. Вы вполне могли и не заметить этого!
Росси: [В 1987] Здесь Эриксон говорит о том, насколько просто упустить из вида главное: как он проводит рефрей-минг трагического эпизода с Элен, нанесшего клиентке тяжелую психологическую травму. Такой рефрейминг приводит к появлению более адекватного отношения к ситуации. Эриксон добивается этого, как обычно, косвенным путем: он рассказывает клиентке о похожей травматической ситуации, в которой вдруг появляются и чувство уверенности в себе («…она вполне может трансформировать свой страх в чувство уверенности»), и любовь ("Если ты любишь кого-нибудь, ты способен на многое").
Эриксон: Когда клиентка в конце диалога говорит: «Конечно», я отвечаю ей словами: «Поживем-увидим».
Росси: Вы считаете, что цепь ассоциаций, в центре которых находятся любовь и уверенность в себе, будет раскручиваться дальше?
Эриксон: Да, потому что «я еще вернусь».
Росси: Давайте подведем итог: в своих терапевтических аналогиях Вы предлагаете клиентке различные способы для того, чтобы научиться плавать. Ваша фраза «В действительности страх, который не давал девушке войти в воду, позволил ей почувствовать свою силу» – начинает рефрейминг.
Эриксон: Который распространяется на оценку трагического случая с Элен.
Росси: Чуть позже Вы опять обращаетесь к незнанию, включая его в позитивное внушение: «Ты ведь не знаешь, как именно ты научишься плавать. Но разве у тебя не захватит дух от счастья, когда ты почувствуешь, что плывешь?» Вы явно отдаете предпочтение подсознательному обучению, к которому позже может присоединиться и сознательный фактор. Верно?
Эриксон: Да, все, что Вы сказали, с полным основанием относится и к любви.
Росси: Вы вводите любовь для того, чтобы уловить все ассоциации, связанные с погружением, сексуальностью и любовью.
Эриксон: Да.
Росси: Потрясающе! Вы путем поиска незаметно исследуете психологическую травму и помогаете пациентам избавиться от нее.
Эриксон: Вот, например, «страх, который не давал ей войти в воду, позволил ей почувстсвовать свою силу.» Клиентка знает, что умеет ходить, и этот устойчивый навык отныне будет связываться с ее фобией.
Росси: Итак, Вы ослабляете фобию, потому что дополняете ее уверенностью в своих силах и умением ходить.
1.47. Как плавно перевести клиентку в режим бодрствования; амнезия "трансового " состояния; "Психотический инсайт " и множественные уровни значений слов; слэнг и сексуальные ассоциации
Клиентка: (Открывает глаза) Почему никто ничего не говорит? Gott in Himmel! Где это я была? Мертвая тишина!
Эриксон: Ну, не совсем мертвая.