Человек из тени

Макфейден Коди

Он рассматривает меня, но я ничего не могу прочитать в его глазах. Затем он протягивает руки и берет мое лицо в свои ладони. Целует меня в губы. Губы у него одновременно мягкие и жесткие. Его язык проникает в мой рот, и моя реакция мгновенна. Я прижимаюсь к нему всем телом, чувствую его эрекцию. Глаза его полузакрыты. Он чертовски сексуален.

— Наверх? — спрашивает он.

Если бы он не спросил, если бы воспринял мое предложение как само собой разумеющееся, если бы он потащил меня в постель, на которой я спала только с Мэттом, ответ был бы отрицательным.

Что-то внутри меня и сейчас подсказывает, что я должна сказать «нет».

— Да, пожалуйста, — отвечаю я.

Он одним движением поднимает меня на руки и несет с такой легкостью, будто я перышко. Я прижимаюсь лицом к его шее и наслаждаюсь запахом мужчины. Желание мое возрастает. Я так скучала по этому запаху. Мне нужно почувствовать мужское прикосновение. Я устала быть одна.

Я хочу чувствовать себя прекрасной.

В спальне он осторожно опускает меня на постель. Он начинает раздеваться, а я наблюдаю. И, блин, за этим стоит понаблюдать, говорит мне мое тело. Он хорошо сложен, нет перебора с мускулами, у него фигура танцора. Когда он снимает брюки, а затем и трусы, я ахаю. Нет, не при виде члена, хотя он достоин внимания. Я ахаю при виде мужчины, снова стоящего передо мной обнаженным. Я чувствую, как тело мое наливается энергией, напоминающей волну, с ревом рвущуюся к какому-то берегу.

Он подходит ко мне, садится и тянет руку, чтобы расстегнуть блузку. Меня снова терзают сомнения.

— Томми, я… шрамы… они не только на лице.

— Ш-ш-ш, — шепчет он и начинает расстегивать блузку.

У него сильные мозолистые руки. Нежные и грубые, такие, как он сам.

Он снимает с меня блузку и бюстгальтер. Кладет меня на подушку и смотрит в глаза. Мой страх исчезает: на его лице ни отвращения, ни жалости. Только восхищение, какое часто испытывает мужчина, когда стоишь перед ним обнаженная. Знаете, такое выражение, как будто он говорит: «И это все мне? Не может быть!»

Он наклоняется и целует меня. Я чувствую его грудь своей грудью. Мои соски твердеют, превращаясь в очаги страсти. Он целует меня в подбородок, затем в шею, в грудь.

Когда он берет в рот один из сосков, я выгибаюсь и вскрикиваю. «Милостивый Боже, — думаю я. — Что сделали со мной несколько месяцев без секса!» Я обхватываю его голову и начинаю бормотать что-то невразумительное, чувствуя, как нарастает желание. Он продолжает меня целовать, переходит с одного соска на другой, заставляя меня стонать и мяукать, а руки его тем временем расстегивают мои брюки. Он встает на колени и стягивает их с меня вместе с трусиками. Затем он на секунду замирает и смотрит на меня, держа брюки в руке. Глаза затуманены, лицо частично в тени, но во взгляде — желание в чистом виде.

«Ну вот, — думаю я. — Лежу голая перед очень красивым мужчиной. И он страстно хочет меня. Вместе со всеми шрамами». На глаза наворачиваются слезы.

— Ты в порядке? — волнуется Томми.

Я улыбаюсь ему.

— О да, — говорю я, а слезы текут по щекам. — Это от счастья. Ты заставил меня почувствовать, что я сексуальна.

— Ты на самом деле сексуальна. Господи, Смоуки! — Он протягивает

руку и пальцем проводит по шраму на лице. Движется дальше, обводит шрамы на груди, на животе. — Ты думаешь, они тебя уродуют? — Он качает головой. — Для меня они свидетельствуют о характере. Они говорят о силе, умении выживать. Они доказывают, что ты боец. Что ты будешь бороться за жизнь до последнего.

Я протягиваю к нему руки:

— Иди сюда и докажи, что ты действительно так чувствуешь. И доказывай мне это всю ночь.

Он так и делает. И это длится часами, эта божественная мука. Я ненасытна, я продолжаю требовать, пока весь мир не сужается до точки и не взрывается ослепительно, заставляя меня кричать во все горло.

— Тряска стекол, — обычно говорил Мэтт.

Приятнее всего — отсутствие чувства вины. Потому что я знаю: если Мэтт наблюдает, он счастлив за меня. Я слышу, как он шепчет: «Продолжай жить. Ты же среди живущих».

Засыпая, я отдаю себе отчет в том, что снов сегодня видеть не буду. Со снами еще не покончено, но прошлое и настоящее учатся сосуществовать. Настоящее ненавидело прошлое, а прошлое ненавидело будущее. Возможно, скоро прошлое снова станет прошлым.

Меня охватывает сон, на сей раз он не бегство от реальности, но удовольствие.

40

Утром я просыпаюсь в хорошем настроении. Жажда удовлетворена. Томми рядом нет, но, насторожившись, я слышу, что он внизу. Я потягиваюсь, чувствуя каждый мускул, и соскакиваю с постели.

Затем я принимаю душ, с сожалением смывая с кожи его запах, но душ хорошо освежает. Замечательный секс часто так ощущается. Как марафонский забег. Душ всегда доставляет больше удовольствия, если вы перед этим хорошенько изгваздаетесь.

Я несколько секунд наслаждаюсь этим чувством, затем одеваюсь и спускаюсь вниз. Томми я нахожу на кухне.

Он выглядит так же, как и вчера. Ни малейшей морщинки на костюме. Он сварил кофе. Протягивает мне чашку.

— Спасибо, — говорю я.

— Тебе скоро уходить?

— Примерно через полчаса. Но сначала нужно позвонить.

— Ладно, тогда скажешь. — Он сидит неподвижно, подобно сфинксу, и смотрит на меня. Потом слегка улыбается.

Я поднимаю брови:

— Ты что?

— Думаю о прошлой ночи.

Я смотрю на него.

— Все было замечательно, — тихо говорю я.

— Ну да. — Он склоняет голову набок. — А знаешь, ты так и не спросила меня, встречаюсь ли я с кем-нибудь.

— Я подумала, что, если бы встречался, прошлой ночи не было бы. Я ошибаюсь?

— Нет.

Я смотрю на свою чашку.

— Послушай, Томми, я хочу кое-что сказать насчет прошлой ночи. О том, что ты сказал. Что ты не знаешь, куда это может привести. Я хочу, чтобы ты знал: я действительно имею в виду то, что тогда сказала. Если это никуда дальше не пойдет, все будет в порядке. Но…

— Но если это пойдет дальше, то тоже все будет в порядке.

— Да.

— Прекрасно. Потому что я думаю так же. — Он протягивает руку и гладит меня по волосам.