Человек из тени
Шрифт:
Я беру его руку и на секунду прижимаюсь к ней щекой.
— Я правду говорю, Смоуки. Потому что ты чертовски привлекательная женщина. Я всегда так считал.
— Спасибо. — Я улыбаюсь ему. — Так как мы назовем нашу эскападу? Одноразовый эксперимент, но с потенциалом?
Он опускает руку и смеется:
— Мне нравится. Скажешь, когда надо будет уходить.
Я киваю и выхожу из кухни, чувствуя себя не просто хорошо, а комфортно. Как бы оно ни вышло, ни я, ни Томми не будем
Я поднимаюсь наверх, так бережно держа чашку с кофе, будто это эликсир жизни. Что, если учесть мой распорядок дня, не так уж далеко от истины. Всего половина девятого, но я уверена, что Элайна встает рано. Я набираю номер.
Трубку берет Элайна:
— Слушаю?
— Привет. Это Смоуки. Как там она?
— Вроде всем довольна. Она все еще не разговаривает, но часто улыбается.
— А как она спала ночью?
Молчание.
— Этой ночью она кричала во сне. Я ее разбудила и приласкала. Потом она спала спокойно.
— А, черт, ты извини меня, Элайна. — Я ощущаю родительскую вину. Пока я выла на луну, Бонни кричала на прошлое. — Ты представления не имеешь, как я тебе благодарна.
— Бонни — ребенок, которого травмировали и который нуждается в помощи, Смоуки. В нашем доме она не обуза и никогда обузой не будет. — Эти простые слова идут от самого сердца. — Хочешь с ней поговорить?
Сердце пропускает удар. Я вдруг осознаю, насколько я этого хочу. Очень хочу.
— Пожалуйста.
— Подожди немного.
Через минуту Элайна снова берет трубку.
— Она здесь. Я передаю ей трубку.
Какой-то шум, и затем я слышу слабое дыхание Бонни.
— Привет, ласточка, — говорю я. — Я знаю, ты не можешь мне ответить, так что я просто поговорю с тобой. Мне ужасно жаль, что я не смогла заехать за тобой прошлым вечером. Я очень поздно освободилась. Когда я сегодня утром проснулась и тебя не было рядом… — Я замолкаю. Слушаю ее дыхание. — Я скучаю по тебе, Бонни.
Молчание. Снова какой-то шум, затем я слышу голос Элайны:
— Ты хочешь что-то сказать Смоуки, ласточка? — Опять тишина. — Я ей передам. — Затем она обращается ко мне: — Она широко улыбнулась, обняла себя и показала на телефон.
Мое сердце сжимается. Мне ничего не надо переводить.
— Скажи ей, Элайна, что я только что сделала то же самое. Мне пора идти, но сегодня я обязательно за ней заеду. Никаких больше ночевок, по крайней мере в ближайшее время.
— Мы будем ждать.
Положив трубку, я некоторое время сижу, глядя в пустоту. Я осознаю сейчас все свои эмоциональные слои, как явные, так и подспудные. Я испытываю сильные чувства к Бонни. Желание защитить, нежность, зарождающаяся любовь.
Кроме того, я слышу голос вины. Гладкий такой, скользкий, змеиный. Он задает один-единственный вопрос: «Как можешь ты позволить себе быть счастливой, если ее нет?»
Я с дрожью узнаю эти голоса. Слышала их раньше, и не раз. Когда была мамой Алексы. Быть матерью — это не одноактное действие, не игра на одной ноте. Это сложное занятие, и оно содержит как любовь, так и гнев, как бескорыстие, так и эгоизм. Иногда у вас дух захватывает от великолепия вашего ребенка. А бывают моменты, правда, очень краткие, когда вам хочется, чтобы никакого ребенка вообще не было.
Меня охватывают все эти ощущения, потому что я становлюсь матерью Бонни. Одновременно всплывает новый голос, упрекающий меня: «Как смеешь ты любить ее? Разве ты забыла? Твоя любовь несет смерть».
Но этот голос не ругает меня, наоборот, злит. «Смею, — отвечаю я, — потому что должна». Это и значит быть родителем. Любовь помогает вам пройти через большую часть трудностей, чувство долга делает остальное.
Я хочу, чтобы Бонни была в безопасности, чтобы у нее был дом.
Я вызываю эти голоса к барьеру. Они пасуют.
Вот и славно.
Пора ехать на работу.
Дверь в офис распахивается, и входит Келли. Она в солнцезащитных очках, в руках держит кружку с кофе.
— Не говори пока со мной, — ворчит она. — Я еще не накафеинилась.
Я принюхиваюсь. У Келли всегда превосходный кофе. Келли обнажает зубы и рычит:
— Мое.
Я вынимаю из своей сумки пакет с маленькими шоколадными пончиками. Вижу, как взлетают брови Келли.
— Взгляни, Келли, какие дивные пончики. Мм… вкусно.
На ее лице борются эмоции, почти что ядерный конфликт.
— А, ладно, — сердито говорит она. Хватает кружку, стоящую на моем столе, и выливает в нее половину своего кофе.
— Теперь дай мне два пончика.
Я достаю две штуки из пакета и двигаю их к ней. Она одновременно двигает ко мне кружку. Когда они встречаются, она хватает пончики, а я кружку. Обмен заложниками произведен. Она садится за свой стол и с жадностью поедает пончики, я же потягиваю кофе.