Человек из зеркала
Шрифт:
– На меня? – Толик озадаченно поскреб складку на затылке.
– Ну да, ты же тоже был с Ромой.
– Не было меня, – мотнул головой парень.
– А Рома был?
– Не было его…
– Но ведь на него думают. И на тебя подумают. Мы же думаем, и братва подумает… Точно не знаешь, где Рома прячется?
– Нет.
– Ну ладно, на нет и суда нет. Пошли, Илья!
Шульгин так спешно вышел из квартиры, что Романов просто не успел его остановить, хотя и хотел это сделать.
– Ты что, поверил ему? – не скрывая своего возмущения, в машине спросил он.
– А
– Нет, конечно! Он же сам признался, что его брат прячется!
– Поймал момент! Пять с плюсом!..
– Колоть этого Толика надо было!
– Как?
– Ну, хитростью надо брать…
– Например?
– Ну, сделать вид, что ты братве звонишь. Дескать, мы ничего не узнали, пусть они приезжают, сами признание выбивают. Только чтобы утюг не забыли… Помнишь, Круча рассказывал?
– Тогда была эра всеобщего беспредела. Времена меняются… Нет, я бы сказал, сами они не изменятся, если мы не будем их изменять. Цивилизация сама не приходит, цивилизацию мы делаем, своими руками. И языками. Так что не надо людей бандитами пугать. Хотя идея хорошая, – благодушно усмехнулся Шульгин. И тут же нахмурил брови: – Эй, ты куда?
Илья уже завел машину и собирался выезжать на дорогу.
– Домой.
– Ты что, ничего не понял? Сейчас Толик поедет к своему брату, а мы за ним…
– Ты думаешь, что поедет?
Шульгин промолчал, видимо, для того, чтобы голосом не выдать сомнения. А лицо у него непроницаемо спокойное, и он надежно прятал за этой маской свою неуверенность.
А сомнения у него были, и свидетельством тому послужил вздох облегчения, который он издал, когда из подъезда широким спешным шагом вышел Пушкарь. В руке он держал набитую вещами спортивную сумку, но это ничуть не мешало ему идти быстро. Милка семенила за ним и что-то возмущенно выговаривала.
Парочка села в старенький «Фольксваген» и выехала со двора. Старший лейтенант Романов знал, как садиться на хвост и вести наблюдение за движущимся объектом, так что осечек быть не должно.
Глава десятая
Как всякая подмосковная деревня, Антиповка делилась на старую часть с деревянными избами и новую – сплошь из двух-, а порой и трехэтажных домов. Но богатые горожане выкупали участки и в старой деревне, вместе с избушками, которые беспощадно сносили под новые коттеджи.
Один такой коттедж высился рядом со старым домом, в ворота которого въехал Толик Пушкарь. На балконе этого новостроя стояла женщина с сигаретой, элегантно зажатой в двух пальцах. Курит дама и не подозревает, что справа от нее накаляется обстановка. Как бы Рома стрелять не стал… Не за себя переживал Илья, а за селян, которые могли безвинно пострадать. Потому и достал он пистолет, прежде чем выйти из машины. Если вдруг Пушкарь выйдет к ним с оружием, то нельзя допустить, чтобы он сделал первый выстрел.
В таких случаях, как сейчас, главное – внезапность и стремительность. Только Толик со своей жвачной подругой скрылись в дверях дома, как Илья выскочил из машины вслед
Рома Пушкарь скреб правую щеку, разговаривая с братом. Когда в комнату ворвался Илья, он сменил руку и стал скрести пальцами щетину на правой щеке. О сопротивлении он даже не думал. Да и поздно уже.
С Толиком на этот раз не церемонились, Илья четким приемом сбил его с ног, а на его брата направил пистолет:
– Лицом к стене!
И в это время раздался выстрел. Беззвучный. Это Милка резко выплюнула свою жвачку, и она попала Илье в ухо. Но не прилипла, а упала на пол. Милка истерически засмеялась, хватаясь рукой за живот, нагнула голову и села на пол. И еще ткнула локтем Шульгина, который надевал на ее парня наручники.
– Эй, что ты делаешь? – прохрипел Толик.
– А это воспитательная работа, старик. Чтобы ты впредь служивых не обманывал.
Илья развернул младшего Пушкаря к стене, свел руки сзади, защелкнул на запястьях наручники.
– На каком основании?
– А ты не знаешь?
– Не трогал я Чупракова!
– Разберемся.
Илья обыскал задержанного. На парне был спортивный костюм, в карманах нашлись только сигареты и зажигалка.
– Куришь?
– А что, нельзя? – угрюмо буркнул Рома.
– А бычки куда деваешь? Закапываешь?
– Зачем их закапывать?
– Чтобы не засветиться…
– Что-то я не понимаю, о чем разговор.
– Это что у тебя такое? – спросил Илья, пальцем коснувшись свежей царапины на его щеке.
– Веткой царапнуло.
– Ну да, трудно влезть на елку, чтобы не ободраться, да? Или ты ободрался, когда слезал?
– Откуда слезал?
– С елки. Вернее, с сосны…
– Не лазил я ни на какую сосну и бычки не закапывал. Товарищ капитан, скажите своему другу, пусть он чушь не городит, – скривился Пушкарь, глядя на Шульгина.
– Почему чушь? Не чушь. Можно я тебя осмотрю?
Шульгин развел полы его куртки, осмотрел плечевой бугор, куда при стрельбе упирается приклад винтовки, но даже робких признаков синяка не нашел. Впрочем, это не снимало с Пушкаря подозрения. Если кожа не особо нежная, то с одного выстрела приклад на плече синяк не оставит. Если, конечно, правильно держать винтовку. А если еще и подушечку под приклад подложить…
Хотя подушечка упала бы при отступлении. Снайпер, стрелявший в Чупракова, действовал быстро, некогда ему было заниматься лишними телодвижениями, чтобы удержать подушечку и сунуть ее в карман или сумку. Ее, правда, можно было закрепить на прикладе, но ведь ничего такого на брошенной на месте преступления винтовке не было…
– Я не понял, ты что, в доктора играешь, капитан? – спросила Милка. И сама же захохотала.
Ее Толик сидел на продавленном диване в неудобной позе, а она жалась к нему. Илья подобрал с пола жвачку, протянул ей. Дескать, пожуй и успокойся… Он и не думал, что девушка сжует этот грязный комок. В шутку предложил ей жвачку, поэтому был сильно удивлен, когда она смахнула ее с руки губами.