Человек из зеркала
Шрифт:
Парень скромно промолчал, пряча в усах лукавую улыбку.
Эти ребята удивили Романова своим появлением, но никак не существованием. Он понимал, что служба безопасности Чупракова не дремлет, что его люди наблюдают за ходом расследования. И наверняка кто-то из отдела снабжает их информацией.
– Документики ваши можно посмотреть?
Шульгин не имел претензий к этим ребятам, но и просто так отпускать их не собирался. А они на рожон и не лезли, предъявили ему свои паспорта, хотя могли сказать, что забыли документы дома.
Дима
– Да мы уедем, не вопрос, – сказал атлет. И кивком головы показал на Голованова: – Только как с этим быть?
– Мы его с собой забираем, что тут непонятного?
– Да это понятно. Только нам информация нужна. Пусть он с вами едет, мы не против. Только если он колоться не станет, вы нам его отдайте, на пару дней. Мы с ним церемониться не будем, он все расскажет.
– Ну, все возможно, – хитроумно усмехнулся Шульгин.
Люди Чупракова уехали, а Илья пошел за машиной. Шульгин сидел возле Голованова, который по-прежнему лежал на земле и все так же стонал, правда, чуть реже и тише.
– Ребра у него, похоже, сломаны, – сказал Дима. – А может, и почки отбиты. В больницу его везти надо…
– Точно, в больницу отвезем, – усмехнулся Романов. – А Супрунова отпустим. Пусть укол ему с цианидом сделает.
Голованов громко простонал. Он понимал, что травить его никто не станет. Но в остальном его дела – дрянь. И свидетели против него есть, и улики, а еще братва имеет к нему большие претензии.
В больничной палате тихо, только слышно, как под потолком гудит неоновая лампа. Голованов говорить не хочет, делает вид, что ему плохо. И голову отворачивает. Глаза закрыты, губы поджаты.
– Голован, ты чего как невеста на выданье? – усмехнулся Круча. – Я тебе не жених, так что глазки свои от меня прятать не надо…
Голованов открыл глаза, повернул к нему лицо. Взгляд у него ледяной, тяжелый, но не было в нем той пронизывающей силы, которая заставила бы Кручу отвести взгляд. Что-то такое пытался изобразить Голованов, но ничего у него не получалось. Потому что нет у него твердой почвы под ногами и уверенность в себе в остром дефиците. Он понимает, что попал в безвыходное положение, отсюда и слабина.
– Супрунов говорит, что ты загипнотизировал его.
– Деньги его загипнотизировали, – презрительно скривил губы Голованов.
– Фальшивые деньги, – усмехнулся Круча.
– Ну, значит, я его загипнотизировал, если он повелся…
– Повелся. И даже укол пытался сделать. Еще бы чуть-чуть, и все. Что там за яд был?
– Какой яд?
– Который ты, Миша, Супрунову передал.
– Не было никакого яда. Я ему ампулу с витаминами передал.
– А-а, понятно, о здоровье дорогого Василия Георгиевича беспокоился! – саркастически усмехнулся Круча.
– Ну, конечно! – в тон ему отозвался задержанный.
– Как-никак он твой бывший бригадир, да?
– Ну,
– Да нет, Миша, не с ним ты работал, а под ним. Работал, работал, кровь проливал, жизнью рисковал, а Чупраков тебя кинул. И тебя кинул, и всех остальных. Завод на общаковые деньги взял, а вам – шиш с маслом.
– Все-то ты знаешь, Волчара, – криво усмехнулся Голованов.
– Я смотрю, и меня ты знаешь.
– Да наслышан…
– А я о тебе, признаться, нет… По делу Зеленцова ты не проходил?
– По Зеленцову Курьян работал.
– А ты под Барином ходил, да?
– Что было, то быльем поросло.
– Быльем поросло и ядовитой плесенью. И эту плесень ты Чупракову попытался скормить. Только не надо говорить, что ты не собирался убить Чупрака. Зачем нам терять драгоценное время на бесполезные пререкания? Ясно же все.
– Ну да, хотел убить.
Задержанный отвернул голову, но глаза закрывать не стал.
– Зачем?
– А затем… Я десять лет отмотал, из зоны вышел – ни кола ни двора, зато у Чупракова все на мази. Я к нему подъехал, так и так, деньги на подъем нужны, работа, все дела. Так он меня и слушать не захотел. Типа, он мне ничего не должен, а на работу не взял, потому что ему люди с судимостью не нужны…
– Что, и киллеры не нужны?
– Кто киллер?! Я киллер?! – возмутился Голованов.
– А разве нет?
– Нет… Я мужика чисто из-за бабы убил…
– В подъезде, из пистолета с глушителем.
Круча уже знал подробности дела, в которое в свое время вляпался Голованов.
– Ну а что я, по-твоему, на всю ивановскую должен был шум поднимать?
– И ствол ты сбросил, как это делают киллеры.
– Так менты и должны были подумать, что это киллер сработал.
– А покойник ваш в конфликте был с твоим бригадиром. С Барином у него из-за денег непонимание возникло, так? Правильно Чупраков сделал, что не взял тебя к себе. Плохой из тебя киллер. Ствол ты сбросил, а на внутренней части кожуха пальчик твой остался. Снаружи ты ствол протер, а изнутри не догадался. Зато сейчас ты все предусмотрел: ни одного пальчика на кейсе не оставил. А вот лицо засветил… Хотя вычислили тебя по пальцам, которые ты на рекламной листовке оставил. Она у тебя из машины выпала. Хорошо у тебя голова работает, Миша, только одной половиной, вторая почему-то думать отказывается…
– Не надо меня гнобить, начальник! – скривился Голованов.
– Так, может, я помочь тебе хочу.
– Это как?
– Может, ты правда думал, что в ампуле витамин был, а не яд. Может, ты действительно хотел Чупракову со здоровьем помочь. Ты желал ему только самого хорошего, а кто-то подло на этом сыграл.
– Кто?
– А кто тебе передал ампулу?
– Никто, сам достал.
– И что там, в ампуле?
– Витамин «В».
– Я слышал, Курьянов не так давно откинулся, поднялся очень хорошо, да?