Человек изначальный. Из пены морской
Шрифт:
Двуногое передвижение было характерно для многих видов пресмыкающихся в эпоху динозавров. В современной биоте она встречается у отдельных ящериц, но является характерным признаком птиц. Тело птиц с ногами образует угол, близкий к 90 градусам, т. е. нет вертикали при ходьбе.
Любое другое млекопитающее (обезьяна, медведь, кенгуру и т. д.), передвигаясь на двух конечностях, делает это с достаточно выраженным наклоном вперед. Что касается людей, то для них строгая вертикаль является идентифицирующим признаком. В известном смысле это – внешний видовой критерий, если учесть, какое значение придает вертикальной осанке коллективное бессознательное. Настоящий человек должен ходить вертикально – и художник В. Серов делает фигуру царя Петра вертикальной,
Среди наземных млекопитающих мы не можем назвать виды, для которых вертикальность локомоции имеет такое же большое значение. Известен только один морской таксон, представители которого способны передвигаться строго вертикально по воде, когда имеет значение соблюдение вертикали. Это дельфины. Здесь имеет место быть третий вариант: вертикальная локомоция без прямой стойки и двуногости. Этот пример демонстрирует, насколько осторожным надо быть при озвучивании терминологии, связанной с комплексом прямохождения, не допуская некорректных выражений, когда, например, пишут о проблеме «происхождения вертикальной бипедии», «двуногой локомоции», «вертикальной локомоции», а то и просто «двуногости». Таких проблем в теории антропогенеза нет, потому что все по отдельности встречается в мире животных. Вот если б антрополог (например, Л. Вишняцкий) рассуждал о происхождении птиц, то тогда пользование термином «происхождение двуногости» было бы уместно.
Подводя итог, надо сказать, что человеческим эксклюзивом поведения в пространстве на самом деле является природно детерминированный комплекс прямохождения, включающий в себя три элемента. При этом ни один элемент, взятый в отдельности, не может считаться сугубо человеческим признаком: все они встречаются по отдельности у разных животных.
Конец Триады
Проблема перехода к прямохождению не имеет решения в рамках обезьяньей теории антропогенеза. Но дальше проблем еще больше. Здесь мы не будем пока касаться тех четырех десятков признаков физиологии и анатомии человека, которые официальной наукой просто игнорируются. Но есть проблемы, которые активно обсуждаются антропологами. Это проблемы формирования «рабочей руки» и «большого мозга». Они встают сразу же вслед за проблемой перехода к прямохождению.
«Для основных столпов человечности даже есть красивый термин «гоминидная триада». Она включает, во-первых, прямохождение, или бипедию, и весь комплекс морфологических адаптаций к ней; во-вторых, кисть, приспособленную не только к использованию, но и к изготовлению орудий; в-третьих, высокоразвитый мозг и сложное поведение», – пишет антрополог (Дробышевский, 2018а, с. 65).
В течение ХХ в. наиболее популярным понятием среди ученых-симиалистов был этот самый «красивый термин», включающий в себя три «столпа человечности». А в настоящее время он куда-то пропал. Тот же Дробышевский, ностальгически упомянув его в начале своей книги, на протяжении 600 страниц к нему не возвращается. Почему? Разберемся.
В 1948 г. А. Кизс предложил в качестве критерия т. н. «мозговой Рубикон», согласно которому человеком можно было считать существо с объемом мозга не менее 750 куб. см. Потом пошли дополнения. В качестве второго критерия сапиентности выделили прямохождение, третьего – т. н. рабочую руку.
Далее пошло развитие критериальной базы, при этом главное усматривалось в триединстве Триады. На первый план вышел принцип взаимодополнительности. Убедительно доказывалась неразрывность Триады, положительная обратная связь трех «столпов». Мол, переход к прямохождению освободил руки для труда. В процессе труда и благодаря
Важным представлялось только то, что имело отношение к Триаде, а прочие специфические признаки человека, – например, тип роста волос на голове, который больше ни у кого не наблюдается, – никого не волновали. Парадокс: выделяли критерии человечности, а самые видоспецифичные признаки не замечали в упор. И продолжают не замечать, честные ученые.
Отсутствие абсолютных методов датирования останков гоминин позволяло тасовать их как угодно, будто колоду карт. Их выстраивали в хронологические ряды по морфологическим признакам на основе триединого критерия. Таким образом, кроманьонцы оказались «наследниками по прямой» неандертальцев, а современные люди (неоантропы) – кроманьонцев. И вдруг выяснилось, что кроманьонцы жили раньше неандертальцев. Это обстоятельство, а также многочисленные находки гоминин в Африке вызвали необходимость отказа от критерия «мозгового Рубикона». Выяснилось, что большие мозги могли иметь те, кто никак не вписывался в число предков антропологов, а те, кто вписывался по другим критериям, имели мозги меньшие, чем у тех, кто не вписывался.
Отказ от критерия «мозгового Рубикона» стал ударом по всей Триаде. Удар по Триаде стал ударом по трудовой теории. Удар по трудовой теории ударил по симиализму. Ибо симиализм как таковой теорией не является, это гипотеза, гласящая, будто человек произошел от обезьяны. Как это было в ретроспективе, это разъясняла трудовая теория, основанная на Триаде.
Если «рабочая рука» формировалась независимо от мозга и не имела никакого отношения к его прогрессу, то что вызвало «взрывной рост мозга» в сравнении с обезьянами? А прямохождение? Считалось, будто наши предки перешли к прямохождению, чтобы высвободить руки для труда. Если формирование рабочей руки никак не связано с переходом к прямохождению, то зачем оно вообще надо бедным симиалистам?
Таким образом, Триада утратила единство, а с ним и смысл. Фактически сторонники Триады лишились не только «мозгов», но и прямохождения. Этот критерий был «дискриминирован» (данное выражение употребляют симиалисты между собой, чтобы завуалировать потерю). Надо говорить проще: он абсолютно перестал работать, потому что археологи находят прямоходящих гомининов, которым 7, 6 млн лет. В то же время находят брахиаторов, которым 4, 3, 2, 1 млн лет. Среди самых древних гомининов непрямоходящих нет.
Выше мы говорили о том, что у обезьяньей теории отсутствует пусковой механизм: причина перехода обезьян к прямохождению. Но дальше опять непруха: прямохождение не связано с мозгом и рукой. Нет положительной обратной связи. С дерева слезли, по земле потопали, но этим никакого эволюционного преимущества не приобрели.
Ученые-симиалисты прекрасно понимают, что отказ от Триады означает не кризис их «науки», а крах. Поэтому они пытаются сохранить его, идя на переформулировки и компромиссы. О «триединстве» и принципе дополнительности критериев, составляющих Триаду, уже речи нет. Вместо триединой Триады предлагаются разрозненные «три морфокомплекса»: прямохождение, «трудовая рука», «краниофациальная система».
«Комплекс прямохождения» начинает быть якобы с австралопитеков. Появление «точного зажима», связанного с «полным противопоставлением первого пальца», – у неоантропов (т. е. только у людей современного типа. – В.Т.). «Наиболее медленно», как утверждают, складывался «современный тип соотношения мозгового, лицевого и нижнечелюстного отделов черепа (краниофациальный комплекс)» (Харитонов со ссылкой на Е.Н. Хрисанфову. – Харитонов, 1988, с. 53).
Интересно, как понимать фразу о том, что «краниофациальный комплекс» формировался «медленней», чем «трудовая рука», которая появилась только у неоантропов? Если «трудовая рука» появилась только у современных людей, то когда и у кого, наконец, появятся думающие мозги? По логике антропологов, они должны появиться позже, чем «трудовая рука». Нам остается терпеливо ждать, когда среди нас появятся первые сапиенсы.