Человек, который хотел понять все
Шрифт:
Следователи многозначительно переглянулись. Добряк хотел задать следующий вопрос, но его перебил Скептик:
— — Вы упускаете из вида, мой любезный друг, что изолятор на ночь тоже запирается.
— — Это верно, господин Следователь, — парировал Франц, — но отношение охраны к изоляторным заключенным несколько другое, чем к заключенным в камере. 24-ый мог застать охранника врасплох.
— — Это каким же образом?
— — Например, вызвать его под предлогом плохого самочувствия, а потом зарезать.
— — Чем?
— — Ножом, который вы видели.
Лицо Скептика скрывала
— — То есть, ножом, изъятым у вас с отпечатками ваших пальцев.
— — Я уже рассказывал, как это произошло.
Добряк сделал какую-то пометку в своем блокноте.
— — И откуда же, по-вашему, 24-ый достал нож? — Скептик не скрывал сарказма.
— — А откуда я?
— — А вот этого, подследственный, я у вас как раз и не спрашивал … ха-ха-ха! — Скептик захохотал, будто Франц сказал что-то остроумное. — Как говорится, на воре шапка горит! Ха-ха-ха!… — и благодушно пояснил, обернувшись к мужчине и женщине в заднем ряду, — Заключенные часто изготавливают самодельные ножи в механических цехах.
Франц промолчал — у него болела голова.
— — А откуда вы знаете, что 24-ый был отправлен в изолятор? И почему не упомянули об этом раньше? — опять с укоризной спросил Добряк.
— — Я не знаю, я — предполагаю.
— — Поясните.
— — Если новичок правдиво рассказал Наставнику о том, что произошло, тот должен был отправить его в изолятор.
— — И сделать соответствующую запись в Дневнике Потока, подследственный. — иронически добавил Скептик. — Ваша гипотеза остроумна, но может быть с легкостью опровергнута.
— — Ну так опровергните. — согласился Франц, — Вы нашли Дневник?
— — Нашли.
— — И что же?
Следователи опять переглянулись — Скептик недовольно хмыкнул.
— — Вы правы. — Это сказал Добряк. — 24-ый провел ночь в изоляторе.
Секунд десять в комнате раздавался лишь скрип пера стенографистки. Франц видел перед собой три одинаковых силуэта без лиц.
— — Есть еще одно обстоятельство, требующее разъяснений. — Добряк пошуршал бумагами у себя на столе и, найдя нужную, придвинул поближе к настольной лампе. — Последняя запись в Дневнике свидетельствует о том, что Наставник отправил 12-го и 16-го в карцер на двое суток.
Добряк многозначительно помолчал — видимо, ожидая, что Франц задаст вопрос, а потом продолжил:
— — Иными словами, те самые двое заключенных, с которыми вы только что подрались, оказались там же, где и вы. — Он поднял глаза на Франца. — Я искренне советую подумать, имеются ли у вас доказательства, что они были убиты до своего появления в карцере.
— — Наставник не мог отправить их в тот же карцер, — возразил Франц, — по Уставу участники драки должны быть разъединены.
— — А он отлично знает Устав … — язвительно произнес Скептик, — наверно, отличник по всем теоретическим. — Он раскрыл лежавшую перед ним папку и вытащил оттуда лист бумаги. — Только вот педагоги ваши так не считают, подследственный: дерзок, систематически проявляет несогласие, материал усваивается поверхностно … — он повернулся к Добряку. — Полюбуйтесь, коллега, — характеристика на него от преподавателя теории благодарности.
Добряк
— — Ну да не в характеристиках дело. — лицемерно продолжал Скептик после многозначительной паузы, — А дело в том, что, по имеющимся у нас данным, 12-ый и 16-ый ни в какой другой карцер Сектора не поступали, а следовательно, Наставник мог поместить их только в карцер вашего Потока.
Тыльной стороной ладони Франц вытер пот со лба и закрыл глаза — свет направленных в лицо ламп резал зрачки, как нож.
— — Это не согласуется с отправкой 24-го в изолятор, господин Следователь. — сказал он, не поднимая век. — Если б его обидчики ночевали в карцере, то сам он мог оставаться в камере.
— — Мне это тоже приходило в голову, — легко согласился Добряк, — но ваш бывший Наставник рассудил по-другому. И об этом свидетельствует запись в Дневнике.
— — Можно мне посмотреть в Дневник самому?
— — Нет. — встрепенулся Злыдень, — Ишь чего захотел!
— — Ха-ха-ха … — притворно засмеялся Скептик ненатурально тонким голосом, — а вы, оказывается, остряк …
— — Господа, господа! — в голосе Добряка чувствовалось невыполнимое желание сделать хорошо всем. — Давайте оставаться в рамках Устава. — Он раскрыл лежавший на краю стола том и, пошелестев страницами, зачитал, — Глава 11, Секция 5, Пункт 32: «Подследственный имеет право ознакомиться с копиями всех вещественных доказательств, проходящих по его делу.» — он передал раскрытый том Устава остальным двум следователям.
Злобно/саркастически ворча, Злыдень/Скептик покорились. Добряк подозвал стенографистку, и та передала Францу фотокопию последней страницы Дневника.
Увидев ее, Франц открыто рассмеялся.
— — Я так и знал: запись сделана другим почерком, господин Следователь, — он демонстративно обращался к Добряку, игнорируя двух других следователей, — сравните ее с предыдущей строчкой, где говорится о переводе 24-го в изолятор.
Некоторое время следователи изучали свои копии злополучной страницы. Потом Скептик хмыкнул и поднял голову.
— — Скажите, подследственный, а ваш Наставник был действительно хорошим наставником? — вкрадчиво спросил он.
— — Не понимаю вопроса. — осторожно отвечал Франц.
— — Ну, вот вы рассказали, что обнаружили в его апартаментах пустую бутылку из-под рома. Он что — пил?
— — Не могу сказать, господин Следователь. — Франц стал понимать, куда тот клонит, но поделать ничего не мог, — Пьющим я его не видел ни разу. Если хотите узнать — сделайте анализ его крови или содержимого желудка.
— — Уже сделали, подследственный, уже сделали, — Скептик не мог удержать восторга, — ваш Наставник был в стельку пьян! А отсюда и изменение почерка. — он посмотрел вправо и влево на двух других следователей, — Ибо, как доказано графологической наукой, в состоянии опьянения почерк индивидуума меняется!
И опять наступила тишина, прерываемая лишь скрипом стенографисткиной ручки. Скептик удовлетворенно откинулся на стуле, Злыдень угрожающе раскачивался, Добряк удрученно качал головой.
— — Вы можете выключить лампы? — глаза Франца слезились. — Или, по крайней мере, направить их не в лицо.